"Николай Васильевич Гоголь. Повести (ПСС Том 3)" - читать интересную книгу автора

Я почитаю неизлишним познакомить читателя несколько покороче с
Шиллером. Шиллер был совершенный немец в полном смысле всего этого слова.
Еще с двадцатилетнего возраста, с того счастливого времени, в которое
русской живет на фуфу, уже Шиллер размерил всю свою жизнь и никакого, ни в
каком случае, не делал исключения. Он положил вставать в семь часов, обедать
в два, быть точным во всем и быть пьяным каждое воскресенье. Он положил себе
в течение 10 лет составить капитал из пятидесяти тысяч, и уже это было так
верно и неотразимо, как судьба, потому что скорее чиновник позабудет
заглянуть в швейцарскую своего начальника, нежели немец решится переменить
свое слово. Ни в каком случае не увеличивал он своих издержек, и если цена
на картофель слишком поднималась против обыкновенного, он не прибавлял ни
одной копейки, но уменьшал только количество, и хотя оставался иногда
несколько голодным, но однакоже привыкал к этому. Аккуратность его
простиралась до того, что он положил целовать жену свою в сутки не более
двух раз, а чтобы как-нибудь не поцеловать лишний раз, он никогда не клал
перцу более одной ложечки в свой суп; впрочем в воскресный день это правило
не так строго исполнялось, потому что Шиллер выпивал тогда две бутылки пива
и одну бутылку тминной водки, которую однакоже он всегда бранил. Пил он
вовсе не так, как англичанин, который тотчас после обеда запирает дверь на
крючек и нарезывается один. Напротив, он, как немец, пил всегда вдохновенно,
или с сапожником Гофманом, или с столяром Кунцом, тоже немцем и большим
пьяницею. Таков был характер благородного Шиллера, который, наконец, был
приведен в чрезвычайно затруднительное положение. Хотя он был флегматик и
немец, однакож поступки Пирогова возбудили в нем что-то похожее на ревность.
Он ломал голову и не мог придумать, каким образом ему избавиться от этого
русского офицера. Между тем Пирогов, куря трубку в кругу своих товарищей, -
потому что уже так провидение устроило, что где офицеры, там и трубки, -
куря трубку в кругу своих товарищей, намекал значительно и с приятною
улыбкою об интрижке с хорошенькою немкою, с которою, по словам его, он уже
совершенно был накоротке и которую он, на самом деле, едва ли не терял уже
надежды преклонить на свою сторону.
В один день прохаживался он по Мещанской, поглядывая на дом, на котором
красовалась вывеска Шиллера с кофейниками и самоварами; к величайшей радости
своей, увидел он головку блондинки, свесившуюся в окошко и разглядывавшую
прохожих. Он остановился, сделал ей ручкою и сказал: гут морген! Блондинка
поклонилась ему как знакомому.
"Что, ваш муж дома?"
"Дома", отвечала блондинка.
"А когда он не бывает дома?"
"Он по воскресеньям не бывает дома", сказала глупенькая блондинка.
"Это недурно", подумал про себя Пирогов: "этим нужно
воспользоваться." - И в следующее воскресенье, как снег на голову, явился
пред блондинкою. Шиллера, действительно, не было дома. Хорошенькая хозяйка
испугалась; но Пирогов поступил на этот раз довольно осторожно, обошелся
очень почтительно и, раскланявшись, показал всю красоту своего гибкого
перетянутого стана. Он очень приятно и учтиво шутил, но глупенькая немка
отвечала на все односложными словами. Наконец, заходивши со всех сторон и
видя, что ничто не может занять ее, он предложил ей танцовать. Немка
согласилась в одну минуту, потому что немки всегда охотницы до танцев. На
этом Пирогов очень много основывал свою надежду: во-первых, это уже