"Николай Васильевич Гоголь. Не напечатанное при жизни, незавершенное (1840-е годы)" - читать интересную книгу автора

доступною всем: и простолюдиму, и не простолюдиму. Ее сила будет в ее
многозначительном краткословии, а краткословья этого, сколько мне кажется,
не добыть никому из народов, кроме русского, ибо сама природа наша требует
его. Нам не нужно то постепенное, медленное развитие мыслей, не
прерывающийся исход и вывод одного из другого, без которого немец не ступит
шага и не пойдет по дороге. У нас, напротив, всякий скучает, начиная от
образованного до простолюдима, когда ему дается слишком долгая инструкция и
толкуют то, что он и сам уже смекнул, и не можем идти шаг за шагом, так, как
идет немец. Отсюда неуспех всякого изложенья науки ходом немецкой философии.
Проследи лучше наш ученый сам в себе науку, прежде чем стал ее проповедать,
проживи как в беседе с нею, как монах живет с богом, наложив молчание на
уста свои. И когда уже совокупилась в тебе самом наука в одно крепкое ядро и
содержишь ее в голове всю в неразрушаемой связи, - тогда можешь
проповедовать ее. И нечего уже тогда плестись, не бойсь, нити не потеряешь,
когда она в голове. Несись ровными и мерными скачками, не усиливая и не
замедляя, борзо, как добрый ямщик, который ни лошадей не горячит, ни сам не
горячится, несется не подлой рысцой, не во всю прыть, не сломя голову, а тем
веселящим сердце лётом, с каким начал дорогу, и прилетает на станцию, не
заморив коней, ни себя самого. Иной езды мы не любим. Смело поступи, как наш
сказочный конь: мелкие кусты и травник промеж ног пропускает. Не заботься,
тебя поймут. Сметливость - наше свойство, и у нас давно живет пословица:
умный поп хоть губами шевели, а мы, грешные, догадываемся.

ЧТО ТАКОЕ СЛОВО И СЛОВЕСНОСТЬ

Говорится все, записывается немногое, и только то, что нужно. Отсюда
значительность литературы. Все, Что должно быть передано от отцов к сыновьям
в научение, а не то, что болтает ежедневно глупый человек, то должно
быть предметом словесности. Поэтому только тот, кто больше, глубже знает
какой-либо предмет, кто имеет сказать что-либо новое, тот только может быть
литератором. Поэтому злоупотребление, если кто пишет без надобности или
потребности внутренней передать свои <...>, кто пишет только затем, <...>
Поэтому для того, чтобы писать, нужно иметь или очень много сведений и
познаний не общих всем, тогда писанья его будут принадлежать к области
науки, или же изобилие ощущений и опытности, тогда он поэт и его
произведенья принадлежат области поэтической.
Тому и другому необходима способность воображать и живо представлять
себе предмет, о котором говорит.
Письменностью или словесностью называют сумму всего духовного
образования человека, которое передано было когда-либо словом или письмом.
Но в самом деле словесность не есть сумма всех познаний человеческих. Она не
есть также сама в себе что-либо существенное. Она есть только образ, которым
передает человек человеку все им узнанное, найденное, почувствованное и
открытое, как в мире внешних явлений, так и в мире явлений внутренних,
происходящих в собственной душе его. Ее дело в том, чтобы передать это в
виде яснейшем, живейшем, способном остаться навеки в памяти.
Открытьем тайны такого живого передавания занимается наука словесности.
Но научить этой тайне не может наука словесности никого, так же как никакой
науке и никакому искусству нельзя научиться в такой степени, чтобы быть
мастером, а не ремесленником, - если не даны к тому способности и орудия в