"Николай Васильевич Гоголь. Гетьман" - читать интересную книгу автора

поповство проклятое! А то я знаю, чем вас разбудить!" Раздался пистолетный
выстрел, пуля пробила ворота и шлепнулась в церковное окно, стекла которого
с дребезгом посыпались во внутренность церкви. Это произвело смятение в
кельях, которые примыкали к церкви; показались огни; связка ключей
загремела; ворота со скрыпом отворились, - и четыре монаха, предшествуемые
игуменом, предстали бледные, с крестами в руках.
- Изыдите, нечистые! кромешники! - произнес едва слышным дрожащим
голосом настоятель. - Во имя отца и сына и святого духа, изыди, диаволе!
- Але то еще и брешет, поганый собака! - прогремел начальник языком,
которому ни один человек не мог бы дать имени: из таких разнородных стихий
был он составлен. - То брешешь, лайдак, же говоришь, что мы дьяволы; а то мы
не дьяволы, мы коронные.
- Что вы за люди? Я не знаю вас! Зачем вы пришли смущать православную
церковь? - произнес настоятель.
- Я тебе, псяюха, порохом прочищу глаза! Дай нам ключи от монастырских
погребов!
- На что вам ключи от наших погребов?
- Я, глупый поп, не буду с тобою говорить! Але ты хочешь, басе
мазенята, поговори з моим конем: нех тебе отвечает из-под...
- Принеси им, антихристам, ключи, брат Касьян! - простонал настоятель,
оборотившись к одному монаху. - Только у меня нет вина! Как бог свят, нет!
Ни одной бочки, ни бочонка, и ничего такого, что бы вам было нужно.
- А то мне какое дело! Ребята хочут пить. Я тебе говорю, же ты, глупый
поп, сена, стойла и пшеницы не дашь лошадям, то я в костел ваш поставлю их и
тебя сапогом до морды.
Настоятель, не говоря ни слова, возвел на них оловянные свои глаза,
которые, казалось, давно уже не принадлежали миру сему, потому что не
выражали никакой страсти, и встретился с злобно устремившимися на него
глазами иезуита. Отворотившись от него, он остановил их на странном пленнике
с железным наличником. Вид этот, казалось, поразил почти бесчувственного ко
всему, кроме церкви, старца.
- За что вы схватили этого человека? Господи, накажи их трехипостасною
силою своею! Верно, опять какой-нибудь мученик за веру Христову!
Пленник испустил только слабое стенание.
Ключи были принесены, и при свете сонно горевшей светильни вся эта
ватага подошла ко входу пещеры, находившейся за церковью. Как только
опустились они под земляные безобразные своды, могильная сырость обдала
всех. В молчании шел начальствовавший отрядом, и непостоянный огонь
светильни, окруженный туманным кружком, бросал в лицо ему какое-то бледное
привидение света, тогда как тень от бесконечных усов его подымалась вверх и
двумя длинными полосами покрывала всех. Одни только грубо закругленные
оконечности лица его были определительно тронуты светом и давали разглядеть
глубоко бесчувственное выражение его, показывавшее, что все мягкое умерло и
застыло в этой душе; что жизнь и смерть - трын-трава; что величайшее
наслаждение - табак и водка; что рай там, где все дребезжит и валится от
пьяной руки. Это было какое-то смешение пограничных наций. Родом серб, буйно
искоренивший из себя все человеческое в венгерских попойках и
грабительствах, по костюму и несколько по языку поляк, по жадности к золоту
жид, по расточительности его козак, по железному равнодушию дьявол. Во все
время казался он спокоен; по временам только шумела между усами его