"Амадей Гофман. Пустой дом (новеллы "Ночные этюды")" - читать интересную книгу автора

Ангелику и стал просить у старого графа руки Габриелы. Граф принял это
предложение тем охотнее, что заметил склонность Габриелы к графу 3. Ангелика
не выказала ни малейшего сожаления по поводу неверности своего поклонника.
"Он думает, что это он оставил меня. Глупый мальчик! Он и не
подозревает, что был всего лишь моей игрушкой, которая мне надоела!" - с
высокомерной досадой говорила она и всем своим поведением демонстрировала,
что презирает неверного. Впрочем, когда была объявлена помолвка графа 3. с
Габриелой, Ангелика стала очень редко показываться на людях. Она никогда не
выходила к столу и, говорили, бродила в одиночестве в ближней роще, которую
давно избрала местом своих прогулок.
Странное происшествие нарушило однообразное спокойствие, царившее в
замке. Егери графа Ц., призвав себе в помощь крестьян, поймали шайку цыган,
которых обвиняли в поджогах и разбоях, с некоторых пор весьма часто
случавшихся в той стороне. Людей этих - мужчин и женщин - привезли во двор
замка всех вместе на повозке, скованных одной цепью. Некоторые из них имели
вид отъявленных разбойников и озирались по сторонам дикими, звериными
глазами, подобно плененным тиграм; более всех бросалась в глаза высокая,
худощавая, ужасающего вида женщина, закутанная с ног до головы в шаль
кровавого цвета, которая, стоя во весь рост на повозке, повелительным
голосом требовала, чтобы ее спустили на землю, что и было исполнено. Граф Ц.
вышел во двор замка и приказал по отдельности запереть разбойников в
подземельях замка, чтобы потом переправить их в тюрьмы, как вдруг выбежала
графиня Ангелика, бледная, с искаженным отчаянием лицом, и, бросившись перед
ним на колени, пронзительно закричала:
- Батюшка! Освободите этих людей! Отпустите их - они невинны! Если
прольется хоть одна капля их крови, то я вонжу этот нож себе в грудь!
Графиня взмахнула блестящим ножом и упала без чувств на землю.
- Я знала, милая, золотая моя куколка, я знала, что ты не допустишь,
чтобы с нами так поступили,- просипела старуха, села на корточки перед
графиней и стала покрывать омерзительными поцелуями ее лицо и грудь,
бормоча:
- Проснись, дочка, проснись! Жених идет, красивый, статный женишок.
После этого старуха вытащила из кармана склянку с жидкостью, похожей на
чистый спирт, в которой плескалась маленькая золотая рыбка. Склянку эту она
приложила к сердцу графини, и та тотчас же очнулась и, увидев цыганку,
бросилась к ней на шею, стала горячо обнимать ее, а потом торопливо
удалилась вместе с ней в замок. Граф Ц., Габриела и ее жених, которые тоже
вышли во двор, застыли на месте и с ужасом наблюдали эту сцену. Цыгане же
оставались все это время совершенно равнодушными и безо всякого
сопротивления позволили увести себя в темницу.
На другое утро граф собрал всех своих людей, велел вывести цыган и
громогласно объявил, что они не повинны ни в одном из совершившихся в этих
местах разбоев и что он дозволяет им свободно покинуть его владения; после
чего с цыган сняли оковы и, ко всеобщему удивлению, даже снабдили их
паспортами. Женщины в красной шали среди них не было. Носились слухи, что
цыганский атаман, которого легко можно было узнать по золотой цепочке на шее
и красному перу на шляпе с загнутыми на испанский манер полями, был ночью в
комнате у графа. Некоторое время спустя было достоверно доказано, что цыгане
действительно не участвовали в грабежах и разбоях.
Между тем приближалась свадьба Габриелы. Однажды она с удивлением