"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Стихийный дух" - читать интересную книгу автора

цветущего полной силой юноши точно смеялись и над моей тайной, и над моей
борьбой. Я волновался при малейшем прикосновении каждой хорошенькой женщины
и чувствовал, как щеки мои покрывала горячая краска стыда...
Случай снова привел меня в столицу. Я встретился там с графиней фон М.,
любезнейшей, красивейшей и притом кокетливейшей женщиной, из всех сиявших
тогда в Б-ских кружках. Она обратила на меня свои взгляды, и настроение, в
котором я находился, легко помогло ей завлечь меня в свои сети и под конец
довело даже до того, что я открыл графине без утайки всю мою душу и даже
показал ей сокровенное изображение, которое носил на груди.
- И что же, - перебил друга Альберт, - она не посмеялась над тобой и не
назвала тебя одураченным мальчиком?
- О нет, - продолжал Виктор, - ничего подобного. Графиня выслушала меня
с серьезностью, которая отнюдь не была свойственна ей, и когда я кончил свой
рассказ, она стала заклинать меня со слезами на глазах отказаться от
дьявольского искусства О'Маллея. Пожимая мои руки, заглядывая в мои глаза с
выражением нежнейшей любви, она говорила о темной жизни адептов кабалистики
с таким знанием дела, с такой основательностью, что я был немало этому
удивлен. Но мое удивление достигло высшей степени, когда она стала называть
майора безбожным, ужасным предателем за то, что, хотя я ему спас жизнь, он
желал заманить меня к погибели при посредстве своего черного искусства.
Потерпевший неудачу в жизни, подвергаясь опасности пасть под бременем
тяжкого стыда, О'Маллей готов был застрелиться в тот момент, когда я
вмешался в его жизнь и отсрочил самоубийство, о попытке которого он сожалел
впоследствии, так как несчастье миновало. Графиня кончила заявлением, что
если майор довел меня до душевной болезни, то она спасет меня от нее, и
первым шагом к спасению должно послужить то, что я оставлю у нее в руках
свою куколку. Я сделал это тем охотнее, что надеялся таким образом всего
скорее отделаться от моих бесплодных терзаний. Графиня не была бы верна
своей природе, если бы заставила своего любовника долго ждать и не
поторопилась утолить с ним пламенную жажду любовных наслаждений. Так должно
было случиться и со мной. Вскоре я должен был испытать высшее блаженство.
Около полуночи меня ожидала у задней двери дворца доверенная служанка; она
провела меня потайным ходом в комнату, которую, казалось, сам бог любви
убрал для любовных радостей. Здесь должен был я дожидаться графиню. Почти
без чувств от сладкого запаха тонких духов, которыми был пропитан воздух,
дрожа от любви и желания, стоял я посередине комнаты. Как вдруг в глубину
души моей проник, точно молния, чей-то взгляд...
- Как, - вскричал Альберт, - взгляд без каких-либо глаз? И ты ничего не
видел при этом? Это опять нечто вроде видения без образа!
- Ты можешь считать это непостижимым, - продолжал Виктор, - что делать?
Но никакого видения, ничего я не видел и однако, почувствовал, что на меня
устремлен взгляд, а вместе с тем поднялась сильная боль в том месте, где
сделал мне укол О'Маллей. В то же мгновение заметил я на каминной полке мою
куколку. Я быстро ее схватил, бросился с нею из комнаты, потребовав с
угрожающими жестами от перепуганной служанки, чтобы она меня выпустила,
прибежал домой, разбудил моего Павла и приказал укладываться. На следующее
утро я был уже на обратном пути в П.
В столице я провел несколько месяцев. Товарищи обрадовались
неожиданному свиданию со мной, и я праздновал с ними целый день, так что
только поздно вечером вернулся к себе домой. Я поставил свою милую, вновь