"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Известие о дальнейших судьбах собаки Берганца (Фантазии в манере Калло)" - читать интересную книгу автора

выразиться подобающим образом.
- Дорогой друг, - перебил я его, - ты только что затронул и впрямь
глубокую мысль о нашем языке, и мне кажется, что ты сочетаешь в себе разум с
душой, а это встречается поистине очень редко. Пойми при сем правильно
выражение "душа" или, вернее, не сомневайся в том, что для меня это не
просто пошлое слово, как для многих вполне бездушных людей, которые без
конца его повторяют. Однако я тебя перебил!
- Признайся честно, - возразила собака, - только страх перед необычным,
мои невнятные слова, мой облик, а в лунном свете он не больно-то способен
внушить доверие, - сделали тебя поначалу таким покладистым, таким вежливым.
Теперь же ты проникся ко мне доверием, ты говоришь мне "ты", и мне это
нравится. Хочешь, мы проболтаем с тобой всю ночь - быть может, сегодня ты
развлечешься лучше, чем вчера, когда ты, весьма не в духе, выкатился вниз по
лестнице из ученого собрания.
- Как, ты меня вчера?..
- Да, теперь я и в самом деле припоминаю, что именно ты чуть было не
наскочил на меня в том доме; как я туда попал - об этом после, теперь я хочу
тебе как старому другу, без околичностей открыть, с кем ты говоришь!
- Видишь, с каким нетерпением я слушаю.
- Так знай же: я та самая собака Берганца{97}, которая более ста лет
тому назад в Вальядолиде, в госпитале Воскресения Христова...
Имя Берганца так наэлектризовало меня, что сдерживаться долее я не мог.
- Приятель! - вскричал я в приливе радости. - Как? Вы и есть тот
замечательный, умный, рассудительный, добродушный пес Берганца, в
существование коего ни за что не хотел верить лиценциат Перальта, но чьи
золотые слова хорошенько намотал себе на ус поручик Кампусано? О Боже, как
же я рад, что нынче я с глазу на глаз со славным Берганцой...
- Стоп, стоп, - воскликнул Берганца, - а как я рад, что именно той
ночью, когда ко мне вернулась речь, я снова встретил в лесу хорошо
известного мне человека, который уже не одну неделю, не один месяц попусту
тратит здесь время, носясь иной раз с веселой, реже - с поэтической
фантазией, вечно без денег в кармане, зато, тем чаще, - с лишним бокалом
вина в голове; который сочиняет плохие стихи и хорошую музыку, которого
девять десятых сограждан терпеть не могут, так как считают его неумным,
которого...
- Тихо, тихо, Берганца! Я вижу, что ты уж слишком хорошо меня знаешь, а
потому отбрасываю всякую робость. Прежде чем ты все же расскажешь мне (а я
надеюсь, что ты это сделаешь), каким чудесным образом ты сохранился со столь
давних времен и, наконец, попал из Вальядолида сюда, скажи-ка, почему тебе,
как мне сдается, столь не по душе мое житье-бытье?
- Ничего подобного, - возразил Берганца, - я уважаю твои литературные
труды и твое поэтическое чувство. Так, например, наш сегодняшний разговор ты
без сомнения запишешь и отдашь печатать, а посему я буду стараться показать
себя с наилучшей стороны и говорить так красиво, как только смогу. Однако,
друг мой, уж поверь, с тобой говорит собака с большим опытом! Кровь, что
течет у тебя в жилах, слишком горяча, твоя фантазия из озорства часто
разрывает магические круги и бросает тебя, неподготовленного, без оружия и
защиты в некое царство, где враждебные духи могут однажды тебя уничтожить.
Чувствуешь ты это, так пей поменьше вина, а дабы примириться с теми девятью
десятыми, что считают тебя неумным, повесь у себя над рабочим столом, на