"Ребекка Годфри. Драная юбка " - читать интересную книгу автора

различала ее лица. Лобовое стекло покрылось каплями дождя.
Они ответили мне лишь потому, что мой вопрос застал их врасплох.
Ах, как мне повезло сидеть в околдованном лесу, прогуливая математику.
В деталях выслушивая, как они провели вечер пятницы, засовывая шланги в
Маргарет. Один за другим. Дин, Дейл, Брайс, Брюс. Один за другим. Они
промыли ее, промыли начисто. Она была чистая, чувак, она текла. И ей так
понравилось, утверждали они, ей понравилось, как мы ее вымыли.
Пока Брайс говорил, Дин отодрал ветку голыми руками. По-моему, Брайс
вовсе не гордился. Он обсуждал происшествие с садовым шлангом, словно это
была игра или веселая забава на переменке. Я пялилась на Дина и совершенно
не понимала, что делать, потому что не знала, потому что не знала - может,
это норма? Может, идиоты-отморозки так делали, потому что в "Молоте Богов"
написано, что Роберт Плант делал то же самое с фанатками? Я поднялась. Я не
чувствовала жара, лишь тепло, словно тысячи кулаков молотили по упругой
коже. Ты находишь подводное течение, а толку? Что с ним делать? Я не имела
ни малейшего понятия.
Так закончился мой романчик с Дином Блэком. Я вернулась в школу и
проторчала остаток математики в кабинке туалета, разглядывая свои вены и
читая мерзкие стихи на стенах. Если любишь - отпусти. Если вернется - твое
навсегда . Кто-то неразборчиво нацарапал свою версию поверх последних слов,
теперь откровение читалось так: Если любишь - отпусти. Если вернется -
ЗАСТРЕЛИ .

Маргарет Хейл зашла в женский туалет. Я узнала ее белые лодочки; она
всегда носила их с белыми носочками. Через щель под дверью кабинки я
наблюдала, как ее руки яростно стирали грязь с белых лодочек. Я слышала, как
лилась вода, и ее голос повторял "блинблинблин", и она еще раз прошлась по
туфлям бумажным полотенцем, оттирая заляпанные каблуки. Казалось, если я
выйду, она разревется, и мне придется ее успокаивать. Человек, выросший без
матери, боится моментов, когда нужно обнимать, утешать и знать все эти
материнские приемы. Мне очень не хотелось ее утешать.
Но она не ревела. Она уставилась в зеркало и мазалась блеском для губ.
Мне очень жаль, что так получилось, сказала я.
Она вздрогнула от неожиданности. Она попятилась от меня. Потеребила
чего-то в сумке.
Жаль чего? тихо спросила она, почти затаив дыхание.
Жаль, что так вышло со шлангом.
Она все пялилась в зеркало. Теперь она замазывала веснушки крем-пудрой.
Это всего лишь секс, сказала она. Им хотелось - я позволила. Она пожала
плечами.
Я не улыбнулась в ответ на ее улыбку. Она опять пожала плечами. Забудь
об этом, как бы говорила она, забудь, вычеркни, сотри. Я подумала - хорошо,
растворись в тумане.
Я вообще правильно поступила? Я, честное слово, понятия не имела, что
делать. Вернувшись из школы, я прямиком пошла в дикий сад за нашим домом,
искала Симуса, но его не было. В глубине сада у нас растет старая яблоня. На
ветку Симус взгромоздил мой старый трехколесный велосипед - памятник
приключениям ползунка.
Мне бы так хотелось, чтобы Эверли оказалась здесь. Я так давно ее не
вспоминала. Эй, мам, должна девушка расстраиваться, если юноша сует в нее