"Михаил Годенко. Минное поле " - читать интересную книгу автора

- Он жил в Луганске без отца, с урканами якшался. Понабрался всякой
всячины, як собака блох. Ты б, сынку, подтянул его трошки!..
Мишко и не подумает "подтягивать" Вальку. Чего ради он будет всех
подтягивать? Валька сам любого подтянет: он луганский парень. Мишко против
него - деревня деревней.
Учитель русской литературы Леонтий Леонтьевич тоже говорит, что
сельские мальчишки на голову ниже городских. Они в театре не бывали, опер не
слушали. То ли дело, говорит, в Одессе. Там Пушкина преподавать совсем
легко: на Приморском бульваре - памятник ему, в оперном - "Евгений Онегин",
"Пиковая дама", "Руслан и Людмила". Там, говорит, все дышит Александр
Сергеичем.
Леонтий Леонтьевич бреется редко, на его подбородке, на щеках всегда
седая щетина. Голова лысая. Кожа на ней натянута до того, что свет отражает.
Разговаривая, любит гладить лацканы темного пиджака. Видно, потому они и
засалены.
Если Леонтия Леонтьевича "завести", он до звонка будет вспоминать
Одессу. И всегда начинает с фразы:
- Моя покойная жена играла на семиструнной гитаре...
Дальше следует подробное описание Приморского бульвара, Потемкинской
лестницы, памятника дюку Ришелье. Он добавляет:
- Балкон выходил на бульвар. Внизу порт. На горизонте дымит корабль,
как забытая трубка на синей скатерти стола...
Учитель растроганно закрывает глаза. Из-под ресниц выкатываются крупные
слезинки. Он встряхивает головой, выдыхая короткое, многозначительное "ах!",
прикладывает ладонь ко лбу и повторяет:
- Нет, нет! Я не стыжусь своих слез. Ах, друзья, то была жизнь! Какая
была жизнь!
И забывает задать урок на дом.


Глава 3


1

О бубликах Максима Пилипенко шла добрая слава. Но на бубликах не
удалось построить счастья. Максим забил досками окна хаты, нанял арбу,
погрузил на нее пожитки, посадил жену в передок, подал ей на колени
рыжеволосую девчушку - пока единственное свое дитя - и... прощайте, Белые
Воды! Арба затарахтела в Кадиевку, донецкий городишко.
Не принесли счастья бублики. Может, удастся добыть его кайлом под
пластами поблескивающего антрацита?
Десять лет прошли, как один день. Видел ли Максим Пилипенко счастье?
Если спросить, он ответит:
- Може, видел, да не распознал. Как его узнаешь? Никто ему в очи не
глядел, никто голыми руками не держал.
Уезжал Максим с единственной дочкой, вернулся с двумя.
Стена сарая, та, что смотрит на восход солнца, рухнула. Изжелта-белые
комья мела раскатились по двору. Розовая гончарная черепица потемнела под
серыми дождями, прогнула своей тяжестью затрухлевшие стропила. Двор зарос