"Всеволод Глуховцев. Полнолуние " - читать интересную книгу автора

три бензовоза автороты.
Было ноль часов тридцать пять минут двадцать две секунды.
Когда из мглы слепящей - за прожектором - по капитану и сержанту
врезала длиннющая, на треть рожкового запаса очередь.
Инстинкт сильнее разума! От первого же выстрела Горелов и Зимин
швырнулись - один влево, другой вправо - с невероятной быстротой, быстрее
пуль! - но это им, конечно, показалось, просто очередь была не в них, а в
бензовозы - пули барабанно лупанули по параболическим бортам цистерн,
отрикошетив с искрами - и выстрелами лопнули пробитые баллоны.
Зимин с размаху плюхнулся в мокрую траву за кирпичным основанием
пожарного щита, с полметра проскользив на животе. Что-то попало в губы, и он
тут же выплюнул, так и не успев понять, что это. "Хорошо, в дождевике, а
то - каюк мундиру", - мигнула дурацкая мысль. Молниеносной раскорякой,
по-пластунски, он очутился у щита, упершись левым плечом в сырой холод
силикатной кладки, изо всех сил держа дыхание.
- Горелов! - крикнул он, дав позорного петуха. Вторая очередь хлестнула
по щиту - плечо поймало содрогание кирпичной стенки, звонко цокнула над
головой пробитая лопата. И третья очередь!
- Горелов! - взвизгнул капитан.
- Аа! - краткий страшный вскрик.
Стрельба и выкрики, схлестнувшись воедино, смолкли - все!
С надрывным свистом рвался на свободу воздух из простреленных колес.
- Товарищ капитан! - спокойно крикнул Горелов откуда-то слева и,
похоже, спереди.
- Да-да! - обрадовано откликнулся Зимин.
- Можно подниматься. Я его положил.
- Кого его? - спросил Зимин, мгновенно, помимо своей воли,
расслабляясь, ибо сразу же захотелось поверить Горелову.
- Кто стрелял.
- А кто стрелял? - снова спросил Зимин, не осознавая, какие глупые
вопросы задает. Хотелось плакать и смеяться оттого, что жив и невредим.
- Не знаю. Сейчас посмотрим... Вы не волнуйтесь, он один был, сто
процентов, - сказал сержант, и в голосе его почудилось Зимину неуловимое
презрение, капитан вспомнил свою фистулу и стало стыдно: горячо щекам, ушам
и шее. Он разозлился и проворно выбрался из-за щита.
Горелов уже стоял на дороге, освещенный прожектором. Автомат в правой
руке, стволом вниз. Ремень свисал почти до земли.
- Я его положил, - угрюмо повторил сержант и показал рукой вперед и
влево. - Вон там он был. А первый раз вон оттуда шарахнул, правее. Если он
по нас бил - или стрелять не умеет, или автомат такой дурной. Повезло нам.
Он, видать... Ну, пойдемте, глянем.
Они скоро зашагали, почти побежали вперед. Зимин ощущал, что уши у него
по-прежнему пылают от стыда.
- П-паск-удство, - начал сочинять он. - И пистолета, как назло, не
было... Я, как за щит нырнул, рукой - хвать! Нету. Ну, думаю... А тут вторая
очередь...
Они миновали прожектор, мгла ослабла, и левее от себя они увидели
убитого: бесформенная фигура в балахоне лежала навзничь поперек дороги.
Грубые подошвы солдатских сапог. Автомат валялся рядом, поблескивая
штык-ножом.