"Всеволод Глуховцев. Полнолуние " - читать интересную книгу автора

Саша увидел, что как встал, так и стоит, уперев взгляд в угол караулки.
И даже вроде как шевелил губами, показалось ему, и он устыдился. Хватит! Он
подтянул ремень, отвисший от тяжести подсумка и штык-ножа, пригладил волосы
и, взяв со скамейки свою пилотку, твердо прошел в помещение.
Время было недолгим. В двадцать два сменили часовых, и бодрствующая
смена превратилась в отдыхающую. Ребята с большой охотой посбрасывали
сапоги, погасили свет - и через несколько минут уже зазвучали первые сонные
посвисты. Саша был весь, как взведенная пружина, он не хотел спать, да и,
если честно, где-то глубоко все-таки копошился неуничтожимый страх, как ни
старался Саша задавить его. Мысль о том, что может повториться нечто
подобное тому, что было в предыдущие две ночи, скребла холодным острым
коготком. Неприятно.
Так он пролежал почти два часа, готовясь. Сосредотачивался, но мысли
растекались, уходили куда-то вниз, как вода из худого ведра. Вспоминалась ни
к селу ни к городу всякая ерунда: как в техникуме осенью ездили на уборку
урожая, дергали свеклу. А однажды разгружали на пристани баржу с арбузами -
обожрались ими до отвращения... Саша нахмурился, встряхнулся, гоня никчемные
картинки. Но теперь почему-то завспоминались девчонки, с которыми когда-то
имел дело: их лица, голоса... сильно помнилось тепло их нежных тел.
К своим недолговременным подружкам Александр относился снисходительно,
держа дистанцию, не позволявшую этим шустрым созданиям предпринять штурм. Но
даже в самой надежной обороне случаются непредсказуемые провалы - вот и
Сашины бастионы как-то сами собой размягчились, поплыли, поплыли... и -
увы! - растворились перед хрупкой девчушкой, которая, похоже, даже и не
догадывалась об одержанной ею победе... С миловидной брюнеткой Юлей Саша
постарался распрощаться так, как он это обычно и делал: не сообщив ей ни
адреса своего, ни телефона. А ее, Юлин адрес, взял, уверенный, впрочем, что
тот не понадобится - да и случилось это недели за две до призыва, когда
повестка была уже на руках. Но прошло несколько дней, и Саша с удивлением
понял, что он хотел бы снова увидеть девушку, еще день-другой он противился
этому желанию, а потом не выдержал и пошел.
Ближе к вечеру, часам к шести, он оказался в районе, застроенном
двухэтажными кирпичными домами. Один из них, в глубине квартала, и был
искомый, и, походив немного, Саша без расспросов отыскал его, увидел
неподалеку, под забором, скамейку, откуда хорошо просматривался единственный
подъезд, сел, зябко поведя плечами, вытащил сигарету, размял ее и закурил.
Чудесная это была осень - последняя Сашина осень на гражданке: ясная,
легкая, прозрачная и, конечно, как и всякая осень, немного грустная. Двор
был безлюден; никого на детской площадке, пустовала деревянная беседка -
холода выгнали из нее доминошников и гитаристов... тишина хранилась здесь,
от улиц вдалеке. Александр был с осенью наедине.
Он курил, грустил и надеялся. Всякий раз, как кто-либо появлялся в
темном зеве подъезда, что-то напряженно подбиралось внутри и всякий раз
разочарованно отпускало: все это было не то.
Потом стемнело. Зажглись окна. Во рту было совсем уже противно от
табака, Саша докурил четвертую сигарету, вдавил ее каблуком в землю, встал и
подошел к дому. Остановился у низенького штакетника, ограждавшего палисад
под окнами первого этажа и, подняв голову, смотрел в освещенные окна
второго. Которое из них? Он не знал.
И не узнал. Зажег пятую сигарету, постоял в сумерках, мерцая красным