"Всеволод Глуховцев. Полнолуние " - читать интересную книгу автора

полотно, часового, которого колотила трясучка и который кое-как доложил, что
во время движения по маршруту им было замечено, как между тридцать пятым и
тридцать шестым хранилищами мелькнула какая-то тень, и, подойдя поближе,
шагах в пятидесяти от себя, у стены тридцать шестого он увидел человека в
летнем солдатском хэбэ, и в человеке этом, к ужасу своему, признал мертвого
Николаева, и тот как будто бы стоял спиной, а потом начал медленно
поворачиваться - и потерявший рассудок караульный бросился бежать; и уж тем
более, что всякий раз в ночь с восьмого на девятое июля, в ту ночь, в четыре
тридцать утра та вышка сама собою начинает скрипеть, раскачиваться и
трястись, словно хочет сбросить с себя нечто, и что потом видны расшатанные,
торчащие гвозди - все это, ясно, была суеверная чушь, болтовня, которой так
хорошо почесать языки поздним вечером в теплой уютной казарме, когда за
окнами тьма и непогода, и вся эта вздорная жуть приятно постегивает сердце,
как досыпанный в суп перец пощипывает небо и язык.
Конечно, все это были выдумки. Александр провел половину своей службы
на первом посту и ничего не слышал и не видел, никаких скрипов, голосов и
теней. Правда, в ночь с восьмого на девятое июля стоять ему не доводилось,
но он был совершенно уверен, что ничего бы не случилось. Он не боялся
ничего. Он бывал по ночам и на той вышке и не видел там никаких проступающих
кровавых пятен, не чувствовал дыхания сзади - блуждали и такие слухи; он
ходил по маршруту, заглядывая в самые темные, неосвещенные углы, и был
спокоен, и ничего кроме. Он не боялся.
До сегодняшнего дня. Сейчас боялся. Тревога выросла в страх, и никак
его не отогнать. Страх шел, он был почти как ветер позавчерашней ночи:
послабее, правда, но с тошнотным привкусом какой-то тухлятины. Но он шел не
от той вышки, она была тут вовсе не при чем. Бензовозы! Три "Урала"
автороты, припаркованные на стоянке за тридцать пятым хранилищем. Он не мог
объяснить. В них не было ничего, но страх шел от них.
Не отводя от автомобилей взгляда, Александр нашарил левою рукой ящичек
телефона, откинул крышку и снял трубку. Резкий зуммер. Другой... Не должно
быть!
- Але, - раздался в трубке голос Хроменкова, замутненный помехами.
Изумительное мастерство армейских связистов - аппарат на вышке соединял
часового чуть ли не со всем миром. Шуршание и треск. В немыслимой дали
приятный баритон едва слышно горланил "Дорогой длинною".
- Але! Первый пост! Что там у тебя?
- Докладывает часовой первой смены первого поста рядовой Раскатов, -
медленно произнес Александр. - За время несения службы происшествий не
случилось. Все нормально.
- Фу ты! Мать твою, - облегченно выругался прапорщик. - Трезвонишь,
нервы дергаешь!.. Нормально, говоришь?
- Да, - так же медленно сказал Александр, пристально глядя на машины. -
Пока да.
- От!.. Вот тоже - "пока да"! Ты что - солдат или этот, мать его,
балерун, который мудями трясет?..
"Даароогай длиннааю, да ноччию луннааююуу..."
- Виноват, товарищ прапорщик, - улыбнулся Александр. - Так точно,
товарищ прапорщик.
- Ну! То-то же. Значит, все в порядке, говоришь?
- Так точно, товарищ прапорщик.