"Дмитрий Глуховский. Метро " - читать интересную книгу автора

инстинкт самосохранения и извечный революционный принцип - отнять и
поделить. Защитники благополучных станций, организованные в боеспособные
соединения бывшими профессиональными военными, до последней капли крови
отражали нападения вандалов, переходили в контр-наступления, с боем сдавали
и отбивали каждый метр межстанционных туннелей. Станции копили военную
мощь, чтобы отвечать на набеги карательными экспедициями, чтобы теснить
своих цивилизованных соседей с жизненно важного пространства, если не
удавалось достичь договорённостей мирным путём, и наконец, чтобы давать
отпор всей той нечисти, что лезла изо всех дыр и туннелей. Всем тем
странным, уродливым и опасным созданиям, каждое из которых вполне могло
привести в отчаяние Дарвина своим явным несоответсвием всем законам
эволюционного развития. Как разительно ни отличались бы от привычных
человеку животных все эти твари, то ли всегда обитавшие в глубинах, а
сейчас потревоженные человеком, то ли переродившиеся из безобидных
представителей городской фауны в исчадий ада под невидимыми губительными
лучами, они всё-таки тоже были продолжением жизни на земле. Искажённым,
извращённым, но всё же продолжением. И подчинялись они всё тому же главному
импульсу, которым ведомо всё органическое на этой планете.

Выжить.
И чтобы выжить - размножаться.
И чтобы выжить - сражаться.
И убивать других - чтобы выжить.

Артём принял белую эмалированную кружку, в которой плескался их,
собственный, станционный чай. Был это, конечно, никакой не чай, а настойка
из сушёных грибов, с добавками, потому что настоящего чая всего-то и
оставалось - ничего, и его и экономили, и пили только по большим
праздникам, да и цена ему была в десятки раз выше, чем их грибной настойке.
А всё-таки и своё варево у них на станции любили, и гордились им, и
называли "чай". Чужаки, правда, с непривычки сначала отплёвывались, но
потом ничего, привыкали. И даже за пределами их станции пошла об их чае
слава - и челноки пошли к ним, сначала - рискуя собственными шкурами,
поодиночке. Но чай их пошёл влёт по всей линии, и даже Ганза
заинтересовалась их чаем, и потянулись на ВДНХ большие караваны, за их
волшебной настойкой. И деньги к ним потекли. А где деньги - там и оружие.
Там и жизнь. И с тех пор, как на ВДНХ стали делать этот самый чай, станция
и стала крепчать, потекли сюда настоящие, хозяйственные люди с окрестных
станций и перегонов, и пришло процветание.
- Слышь, Артём! Как у Сухого дела-то? - спросил Андрей, прихлёбывая
чай маленькими осторожными глотками и усердно дуя на него.
- У дяди Саши? Всё хорошо у него. Вот, вернулся недавно из похода по
линии с нашими. С экспедицией. Да вы знаете, наверное.
Андрей был на добрых пятнадцать лет старше Артёма, и был, вообще-то,
разведчиком, и редко когда стоял в дозоре ближе двухсот пятидесятого метра,
и то - командиром кордона. Вот, поставили его на стопятидесятый метр, в
прикрытие, а тянуло всё-таки его куда вглубь, и первым же предлогом, первой
ложной тревогой воспользовался, чтобы поближе подобраться к темноте,
поближе к тайне. Любил он туннель, и знал его хорошо, и все ответвления до
пятисотого метра, и куда они ведут, знал наизусть. А на станции, среди