"Михаил Глинка. Петровская набережная " - читать интересную книгу автора

- Говорит, чтобы мы становились великими людьми. Вы же, говорит,
можете.
- Почему это она так решила?
- Вы, говорит, мужчины? Мужчины. Значит, если захотите, все сможете.
- Дурочка она, - рассердился Митя. - Рот бы ей зашить. Суровыми
нитками.
Толя странно на него посмотрел:
- За что же?
- Да чтобы глупости не болтала.
- А это, если подумать, не совсем и глупости, - тих сказал Толя.
Глаз его Митя не видел.


Лейтенант Тулунбаев

Декабрь. Промозглая холодина... Редкие фонари, что освещают Пеньковую
улицу, в желтых шарах морозного тумана. Строй торопливо шагает к спальному
корпусу. Пеньковая улица - это триста метров булыжника, выложенного,
кажется, здесь для того, чтобы земля в этом месте не протерлась насквозь, -
утром, днем и вечером рота за ротой, рота за ротой. Спальный корпус -
учебный корпус, учебный корпус - спальный корпус, прямо муравьиная тропа.
Офицеры торопятся, поспешают вдоль забора и глядят перед собой, чтобы не
замечать беспорядка в чужой роте, следующей без офицера. Заметил - надо
вмешаться, а на Пеньковой все торопятся.
Торопится строй, торопятся четверо заступающих в наряды, торопится
отдельный человек. Распорядок училища как чемодан для дальней дороги: ничего
лишнего, но крышку закрыть можно, только нажимая коленом. Он закрывается,
этот чемодан, что ему еще делать, но трещит. И распорядок трещит. У старшей
роты трещит еле слышно, у средних рот - вовсю, младшая рота первые месяцы
просто погибает. Надо успеть поспать, поесть, сделать уроки. За собой
прибрать, себя вспомнить - всего, от ног до головы... Еще постель, тумбочка,
рундук. И парты, и книги, и тетрадки. Примечи подворотничок и выглади брюки.
"Взгладь!" - требует старшина Седых. "Взгладь!" "Вздрай!" "Взмой!" Какой-то
оттенок здесь того, что ношеный предмет, вдруг вспорхнув, воскреснет для
новой жизни.
"Вздрай! - говорит Седых. - Вздежурь! Нахимовец Титов, ну-ка
всморкнись! На два счета! С результатом! Ну молодец! Даже завидно."
Взгладь, взмой, вздежурь. А ведь есть еще футбол, лыжи, коньки... Марки
и вечерний бокс, когда вместо канатов стоит кружком толпа, а двое с зимними
шапками на кулаках изображают Королева и Ласло Паппа. И есть еще строевые
занятия, за месяц до парадов они уже ежедневные, когда все училище, кроме
выпускников, под флейту и барабан гусиными цепочками топчет набережную.
Времени нет. А все кажется, что вчера еще оно было, а теперь уже не
продохнуть. Но преподаватели, офицеры, тренеры жестки, и у каждого своя
колокольня. "Мне поручено блюсти у них порядок и распорядок, - говорит
офицер, - и лучше уж им сразу понять, что послабления здесь не может
быть". - "Мне поручено, чтобы вы знали математику, - говорит
преподаватель, - и вы будете ее знать". - "Мне поручена литература, -
говорит другой, - возможно, что-нибудь вы и не успеете, но за свой предмет я
ручаюсь. Есть, кстати, такое замечательное время, - зимние каникулы, это на