"Александр Гликберг. Катись горошком ("Солдатские сказки" #15) " - читать интересную книгу автора

- Вы бы, мамаша, Кушку своего отравили, что ли. Больно много от него,
стервы, опасностев. Это ж все равно, что на ручных гранах польку плясать.
Спокойной ночи. Пока молоко в голову не бросилось, пойду пасьянц Наполеонову
могилу перед сном разложу.
Смолчала старушка. Драгунский обычай известный: все смешки. Погоди,
Изюм Марцыпанович, с судьбой шутить, не барьеры брать...
А Митрий, - у буфета он все кружился, - этаким сладким кренделем
подкатывается:
- Оно точно-с. Которые благородные, сумлеваются. Мужицкий пустобрех! А
я верю-с. У нас тоже свои приметы имеются, орловские. Выдающие...
- Расскажи, дружок, расскажи. Пирожок, который оставши, можешь себе
взять...
- Покорнейше благодарим, закусимши уже. Ежели к примеру пробка в графин
не тем концом воткнута, значит, гость в дому загостился, пора ему, значит,
на легком катере к себе собираться.
Глянула она на графин, - поперхнулась, аж глаза побелели.
- Пошел вон, глуздырь! Скажу вот завтра командиру, чтоб тебя на хлеб на
воду посадить за приметы твои дурацкие...
Пробку, как следовает, перевернула, сахарницу в буфет замкнула, и
поплелась к себе с Кушкой на покой - в сонное царство, перинное государство.


* * *

Ровно в полночь заржал на конюшне вороной жеребец. Прокинулась барынина
мамаша, свет вздула, да к командировым дверям:
- Вставай, зять! Пожар!
- Дед бабу рожал... В чем дело, мамаша?
- Жеребец твой ржет вороной. Слышишь?
- Не перекрашивать же из-за вас. Я во сне с городским головой пунш пил,
а теперь он без меня все высосет. Беспокойная вы старушка...
Денщик тут же стоит, свечку держит, будто ружье на караул. Какой там
сон! Белая кофта по бокам вьется - чистый саван. Бумажки в волосьях рыбками
прыгают. А жеребец так и заливается. Ужасти-то какие!
- Дом-то у тебя хоть застрахован?
Вздохнул ротмистр: по ком этот вздох, тот бы в щепку изсох... И пошел к
себе досыпать. Авось городской голова не все выпил.
А мамаша чулки-мантильку надела и до белой зари на сундучке
подремала, - либо в эту ночь, либо в будущую беспременно гореть придется. До
утра обошлось, ничего.
А утром еще злее беда накатила. Повела она Кушку на променаж, - с
денщиком ни по чем не шел, - трах, у самой калитки батюшка в трех шагах
поперек прошелестел. Остановился, табачку из табакерки хватил, да как
чертыхнется: "Экий дьявольский ветер, половину табакерки выдул, бес его
забодай!"
Вернулась старушка, гайки у нее развинтились, по перильцам кое-как
подтянулась. Взошла в столовую, шатается. Ротмистр к ручке, а она в кресло
так студнем и осела.
- Что еще такое?!
- Ох, друг... Накликала на свою голову. Поперечный поп, табак нюхавши,