"Илья Глезер. Любка (грустная повесть о веселом человеке) " - читать интересную книгу автора

чем же это мы? О Любке, сидящем у замызганной параши, поливаемом мочой
морального большинства...

VIII

По каким-то неуловимым признакам Любка почувствовал, что наступает
вечер. В камере стало тише, и в этой тишине еще явственнее была слышна
перекличка двух подельников, видимо, взятых за изнасилование.
- Ванька, а, Ванька!
- Ну чего тебе?
- Ты кажи - не ебал!
- Нет, ебал, ебал!
Эхо последнего слова гулко отдавалось, отражаясь о стены внутреннего
двора, и Любке слышалось:
- Бал, бал, бал!
Прошла вечерняя поверка, раздали очередную баланду и кусок провонявшей
селедки, которую Любка бросил в парашу. Откинулась кормушка и послышалась
команда:
- Отбой!
Камерный верховод, сидевший на верхних нарах, небрежно бросил в
кормушку:
- Начальничек, свет бы притушил, а то спать охота!
Одна из зарешеченных ламп погасла и опасные тени сгустились в углах
камеры, и совсем темно стало под верхними нарами. Оттуда слышались шепот и
смешки - зэки травили анекдоты. Любка и сам не заметил как, задремал.
Проснулся он от чьей-то тени, упавшей ему на лицо. Он открыл глаза и увидел
над собой стоящего верховода с верхних нар, а за ним из полутьмы выгладывали
лица еще трех или четырех наголо обритых парней, которых Любка не видел
днем.
- Ну ты, пидерас, полезай под нары, - сказал верховод, указывая на щель
под нижними нарами и расстегивая мотню.
Любка, оцепенев, продолжал сидеть
- Ну не кобенись, дура - все равно ебать всем хором будем, - проговорил
парень из-за спины верховода.
И Любка увидел тонкое как шило лезвие ножа, блеснувшее в руке
говорившего. Медленно, на четвереньках Любка пополз к нарам. И вдруг он
почувствовал, какой-то щемящий холодок где-то в груди. Лицо его покраснело,
и все тело облилось холодным липким потом, и внезапно для самого себя Любка
вскочил на ноги, прыгнул к стоявшей около стола железной табуретке и,
схватив ее, стал вслепую крушить бросившихся врассыпную бритоголовых парней.
Опомнился он только, увидев залитое кровью лицо верховода, и почувствовав,
что кто-то пытается разжать его закостеневший кулак, обхвативший круглую
ножку тяжелой табуретки.
- Ты что, бешеный, что ли? - мент увел Любку из проклятой камеры " 4
- Посиди пока здесь, - и он запихнул Любку в маленькую одиночку, где на
полу валялось кем-то оставленное грязное одеяло и во всю стенку черной
краской было намалевано: "Нинка - я ушел на этап!" - ниже подпись:
"Николай".
У Любки стучали зубы и мучительно хотелось пить, но как попросить, он
не знал. Нерешительно подойдя к двери, он робко постучал в кормушку. Она