"Илья Глезер. Любка (грустная повесть о веселом человеке) " - читать интересную книгу автора

Любка только смущенно улыбался и благодарил за труды
- Ну и я, что ли, отправлюсь туда же... Ты уж, паренек хороший,
пригляди за сумкой Тяжело ее туда тащить, да и нечисто там, а в сумке-то
продукты-гостинцы для внучат!
Любка даже дыхание затаил, дивясь неразумности гражданки. Одного
мгновения хватило ему, чтобы, порывшись в сумке, выхватить что-то тяжелое и
показавшееся Любке кошельком. Выскользнув из вагона, Любка заспешил по
грохочущим переходам в самый конец поезда. Где-то вдали послышались
истерические вопли.
- Вернулась, раззява дурная, - беззлобно ухмыльнулся Любка.
Поезд внезапно резко затормозил, и Любка от неожиданности полетел по
проходу и крепко ударился плечом о чей-то свисавший со второй полки сапог.
Дальше было просто. Любка выскочил из последнего, незапертого на его счастье
вагона, и зайцем припустился по широкому полю, заросшему густой озимой
пшеницей. Только убедившись, что поезд ушел, унося ограбленную гражданку и
Любкин носовой платок, он упал на землю и долго лежал, чувствуя теплое
дыхание ветра, допевавшего свою ночную песню.
По утренней, обжигающей холодом росе пошлепал Любка через молодой
березняк наугад, не разбирая дороги. Когда совсем рассвело, присел у белого
скользкого от росы ствола и развернул свою добычу. В плотно укатанном
газетной бумагой свертке были царские золотые рублевки. И было их "много".
Больше сотни - по Любкиным многократным подсчетам. Любка запихнул их в оба
башмака, отчего идти стало весьма неудобно. Но Любка терпел и ковылял
неторопливо по проселочной дороге, рассчитывая, что куда-нибудь она его
приведет. И он был прав: дорога вывела его на высокий холм, и ее желто-бурая
лента, петляя меж оврагами, протянулась к мосту через небольшую речонку, а
на другом берегу Любка рассмотрел тесно-толпящиеся одно- и двухэтажные
здания то ли села, то ли небольшого городка. И этот мирный, еще не
проснувшийся городок, укутанный в последние клочья утреннего тумана,
всколыхнул в сентиментальном Любке душу, напомнил о Мишке-фотографе, о
счастливых первых днях его любви. Но чувства чувствами, а голод напомнил
Любке, что, кроме золотых рублей, у него ничего нет. Даже мелкой монеты не
осталось, чтобы хоть ватрушку какую купить. Стряхнув грустные мысли, Любка
приблизился к первому дому и заглянул в окошко, не затворенное почему-то
ставнями на ночь. Первое, что он увидел, был круглый, накрытый скатертью
стол. Посреди стола - большая кастрюля с картошкой в мундире. Рядом лежала
неочищенная головка лука, а в большой тарелке плавали кислые огурцы и
яблоки. Несмотря на голод, Любка рассмотрел стоящую на табуретке рядом со
столом гармонь, блестевшую многочисленными ладами.
Словом, у Любки потекли слюни не только от вида яств. Главным образом,
ему мучительно захотелось иметь гармошку и не для продажи, а для себя, чтобы
выучиться играть, да вернуться домой в скрипучих блестящих сапогах, в черной
паре, да как вдарить по ладам, повести плечами и голосить весь вечер до
утренней зари, и чтобы парни всего села с зависти позеленели. Все эти
несерьезные мысли прокатились в Любкином мозгу, как горошины по гладкому
полу, и в следующий момент он уже осторожно влезал в легко отворившееся
окошко. Какой-то непутевый стакан был задет Любкиной ступней и покатился,
производя веселый звон и грохот. Выждав, когда все успокоилось, и
убедившись, что стакан никого не разбудил, Любка на цыпочках подплыл к столу
и, собрав все четыре конца скатерти, стал сооружать огромный куль, куда на