"Римма Глебова. Мистические истории " - читать интересную книгу автора

совершенно непонятно и простым смертным неизвестно и не будет известно
никогда. Гарольд проделывал этот небольшой путь до двери врача множество раз
и обладал хорошей зрительной памятью, поэтому, даже не очень рассматривая,
хорошо знал содержание витрин обоих магазинов. Магазин, который возле самой
двери врача - музыкальный. Экспозиция на витрине практически никогда не
менялась: в середине две изящные лаковые скрипки, кокетливо опираясь
спинками на подставки, стояли в обрамлении двух сумрачных гитар по бокам; за
скрипками, как бы поддерживая их хрупкую тонкострунность, громоздились друг
на друге три разновеликих и разноцветных барабана, в правом углу томно
изогнулся блестяще-гордый саксофон, в левом - высился торжественно
контрабас, устало опираясь коричневым плечом на задрапированный черным
материалом задник витрины.
Гарольд мало разбирался в музыке, предпочитал легкую и романтическую,
барабаны и контрабас были ему чем-то неприятны и чужды, саксофон тоже своим
излишним блеском слегка отпугивал, только душещипательные гитары и
тонкозвучные скрипки были ему по душе, он обожал слушать романсы,
исполняемые под эти изящно выгнутые как женские фигуры, инструменты. И,
проходя мимо музыкальной витрины, Гарольд каждый раз думал, что давно он не
посещал концертов и вздыхал: некогда!
Ну, а витрина, мимо которой он проходил сразу после эскалатора,
занимала его еще меньше, чем музыкальная. Мало того, она ему совсем не
нравилась. Хотя для кого-то она могла представлять интерес и, быть может,
даже большой. Зависит от того, кто и с какой целью ее рассматривает. Гарольд
хоть и не рассматривал ее подробно ни разу, но все равно знал определенно,
что в ней находится. Или кто. Полу-кто или полу-что. Однажды Гарольду пришла
мысль, что манекены, это не совсем предметы, не абсолютно предметы, у них
есть руки, ноги, тела, и рот с глазами. На картинах у нарисованных людей
тоже все это есть, но на картинах люди плоские и неподвижные, а манекены
имеют объемы, выпуклости и впадины в нужных местах - все как у живых людей.
Их можно потрогать, взять за руку, поправить прическу и даже переставить на
другое место. Ну, почти как людей. К тому же их можно переодевать. Вот этих
двух манекенов в центре витрины Гарольд бы переодел. Однажды он даже
приостановился от этой внезапной мысли. И поймал себя на давнем желании,
тайно и быстро посещавшем почти в каждый момент, когда он проходил или
пробегал здесь: ему всегда хотелось здесь остановиться и смотреть внутрь.
Смотреть снисходительно, слегка презирая, но смотреть долго и подробно,
постепенно проникаясь страхом. Поэтому он и не останавливался, боясь этого
страха. Боясь, что и его когда-нибудь заставят, вынудят стоять вот так же,
всем на обозрение, вызывая жалость, сочувствие или легкое презрение, и та,
кто будет стоять рядом, станет неловко - и всем будет видна эта неловкость -
драпировать впереди складки своего наряда, и мерзкие улыбки будут блуждать
по лицам зрителей. Еще ужаснее представлять, что будет потом . Жить, есть,
спать с одной и той же, смотреть ежедневно и еженощно на одну и ту же, да
еще и носиться с маленьким вопящим свертком по ночам, то есть, разрушить
свою жизнь навсегда и бесповоротно.
И Гарольд однажды уже не только приостановился, а встал перед витриной,
чтобы всмотреться хорошенько в этих двоих и убедить себя, что с ним ничего
подобного не случится, хотя бы потому, что он не собирается в обозримом
будущем прерывать свою миссию .
Девушка была идеальна. С идеально красивым гладким розовым личиком, с