"Михаил Глебов. Эксперимент Кальвиса (Сб. "Фантастика-83")" - читать интересную книгу автора

Гайдн поклонился.
- Вы очень добры ко мне, ваше сиятельство.
- Да, кстати, я хочу, чтобы вы написали еще и симфонию. В ней смогут
блеснуть своим мастерством все мои музыканты.
- Но это невозможно! Осталось так мало времени, а я занят репетициями
пасторали и кантаты...
- Мне кажется, - нахмурился князь, - что четыре дня для вас - срок
более чем достаточный. Я отлично помню, что вы написали симфонию для графа
Морцина за одно утро!
- Ваше сиятельство, симфонию мне вряд ли успеть! Я могу написать лишь
дивертисмент или квартет. И к тому же...
- Не спорьте, господин вице-капельмейстер! Симфония должна быть готова
к четвергу, не позднее. Вы свободны!
С этими словами князь Эстергази, до сих пор вертевший, в руках
табакерку, так сильно ударил ею о стол, что тончайший фарфор рассыпался на
куски...
Гайдн низко поклонился и вышел. Сперва он было направился в залу,
откуда доносилась музыка, но остановился в раздумье и затем решительно
свернул в боковую галерею, соединявшую основное здание с флигелем. Здесь,
в своей небольшой комнатке, он почувствовал себя в относительной
безопасности и, усевшись к столу, принялся за работу.
Уже через пару часов десяток нотных листов, исписанных четким,
уверенным почерком, указывал на то, что первая часть симфонии близка к
завершению. Кто-то постучал в дверь.
Гайдн не любил, когда его отрывали от сочинения музыки, поэтому он
довольно грубо крикнул:
- Ну, кто там еще?
Дверь отворилась, и на пороге появился странного вида человек среднего
роста, одетый в блестящий черный балахон, который облегал все тело, не
образуя складок. Голова, пожалуй, слишком крупная для его изящной фигуры,
была обрамлена густой гривой седых волос.
"Монах?" - подумал Гайдн. Но незнакомец, предупредив возможные вопросы,
начал сам низким приятным голосом, немного нараспев:
- Я рад приветствовать вас, о славный Йозеф Гайдн! Я прибыл сюда, чтобы
своими глазами увидеть того, чье небывалое искусство пережило столетия и
покорило нас, людей будущего, в году две тысячи двести двадцать девятом
новой эры.
Гайдн в изумлении не нашелся, что ответить, и молча поклонился. Он не
понял, откуда появился незнакомец, а последняя цифра ему мало о чем
говорила, поскольку в ту пору в мире существовало множество систем
летосчисления, и сказать с уверенностью, который теперь год, могли
немногие.
Гайдн любезным жестом пригласил гостя войти и сесть в кресло, а сам
присел на грубую деревянную кровать.
- Да, да... Именно таким я вас себе и представлял, господин Гайдн!
Почему-то в наше время вас почти никогда не изображают без парика...
Однако что это я болтаю!
Незнакомец встал с кресла и торжественно произнес:
- Мое имя - доктор Кальвис. Среди своих современников я считаюсь
крупнейшим знатоком творчества Франца Йозефа Гайдна, Франца Шуберта и