"Анатолий Глебов. Золотой дождь" - читать интересную книгу автора

- Передаю тебе то, что слышал от Ахирама. Так до него дошло от его
далеких предков. От этих-то вот звездных пришельцев и узнали пращуры Моха,
что миров столько же, сколько на небе звезд, ибо звезды - это миры. Они
крепко это запомнили, несмотря на свою темноту, и бережно передавали из
поколения в поколение, пока весть не дошла до Моха, и он, первым среди
земных людей, записал ее финикийскими письменами. Ахирам мне показывал
список с записи Моха, но переписать не позволил - рукопись была храмовой,
священной. Вот тебе ответ на твой вопрос: кто сказал первым? Первыми были
неведомые.
У Диагора вырвался шумный вздох, выдавший его волнение.
- Их помощь, - продолжал Демокрит, - могла быть большой. Может быть,
они оставили таблицы, чертежи, чтобы люди земли их прочли хотя бы через
тысячи лет, когда их разум просветится. Может быть, так и было. Кто знает,
что поглотили волны веков! Сегодня, как раз перед твоим приходом, я
раздумывал над одной египетской рукописью, такой мудрой, что это показалось
мне невероятным при ее древности. Я подумал: не мудрость ли это другого
мира, переданная нам? Не могу этого утверждать, но не стану и отрицать.
Диагор был настолько ошеломлен услышанным, что некоторое время не мог
произнести ни слова. Он растерянно смотрел то на еле видного в полутьме
Демокрита, то на ослепительно сияющую звезду Афродиты, от которой по волнам
струился столб ярко-голубого света. Такие же столбы, но бледнее и других
окрасок, стояли от Сатурна и Меркурия, от наиболее ярких звезд.
- Невероятно! - пробормотал он наконец.
- Невероятность этого доказать труднее, чем возможность. Почему
невероятно? Разве не верим мы Гомеру, не умеем отделять в его поэмах сказки
о богах от исторической истины? Почему же не верить Моху, который не
приплетает к своему рассказу никаких богов?
- Слишком уж...
- Что?
- Фантастично.
- А мы сами не фантастичны, скажи? Все вокруг нас фантастично, Диагор,
начиная с какой-нибудь бабочки, ее удивительной окраски, ее хоботка,
способного проникать внутрь самых причудливых цветов, ее светящихся глаз и
необыкновенных превращений, и кончая этими падающими звездами. Взгляни
кругом! Разве не волшебство весь этот насквозь загадочный мир, в котором
лишь на первый взгляд все случайно, а на деле все имеет причины и следствия,
только мы еще не в состоянии уловить их! Говорю тебе: когда-нибудь мудрецы
других тысячелетий постигнут то, о чем лишь смутно догадываемся мы, и то,
перед чем мы становимся в тупик, как перед этим золотым дождем. И
когда-нибудь эти мудрецы так же подивятся нам, как я сегодня дивился
египтянину Ахмесу, который решил задачу на объем усеченной пирамиды за
полторы тысячи лет до меня. Как, скажут, мог какой-то Демокрит так
невероятно давно додуматься до того, что мир состоит из атомов, а космос из
множества миров? Не загадочно ли это? Но пройдет еще пять, десять, сорок
тысяч лет, и еще более совершенные и мудрые станут то же говорить о них. И
так это будет бесконечно, ибо бесконечен космос и неисчерпаема жизнь атомов
в нем. Нет, Диагор, я чувствую дыхание истины в том, что мне открыл старый
Ахирам. На истину у меня чутье не хуже, чем у Ликады на дичь или у пчелы на
нектар. Потому-то я и отважился написать в .своих книгах о множественности
миров, хотя никаких доказательств, кроме ссылки на Моха, предъявить не могу.