"Анатолий Глебов. Золотой дождь" - читать интересную книгу автора

иногда меньше. Отсюда золотой дождь истекает в конце лета. В другое время
таинственный стрелок перемещается то в созвездие Лиры, то Дракона, то Льва,
то Ориона. Что бы это могло быть? Демокрита так остро волновала эта загадка,
что, наблюдая все возрастающее великолепие золотого дождя, он совсем позабыл
о Диагоре и о том, что говооил ему.
Закат угас. Мир окутала ночь, теплая, тревожная от часто падающих
огней, пугающая чьими-то осторожными шорохами в траве и кустах, пронизанная
минорным стрекотом цикад.
Стал таинственным берег. Еле виден край обрыва в смутном свечении неба.
Чуть слышен плеск тихих волн внизу, где тень густа до черноты. Неисчислимы
звезды. От самых ярких из них колеблются на водной глади светлые дорожки. И
гигантской петлей уходит в неведомое Галактика.
От проникшей в души звездной полутьмы оба некоторое время молчали. Но
вот Демокрит встряхнул головой, ласково положил руку на плечо Диагору и
сказал:
- Я очень тебе рад, Диагор. В Абдере, ты знаешь, трудно найти
собеседника, если хочешь поговорить не о ценах на зерно и масло, не о
баловстве почтенных старцев с мальчиками или неверности жен. Bqepa спросил
Демо, что она думает об этом золотом дожде.
- Демо? - удивился Диагор.
- Друг мой, когда не с кем поговорить, заговоришь со стеной.
- Ну и что же она думает?
- Я ей позавидовал, клянусь Зевсом!
-Которого нет.
- Разумеется. Ей все ясно. Жаль, ты не слышал, как бедняжка старалась
мне внушить, что этот золотой дождь каждый год падает в память того дождя,
которым Зевсу угодно было покрыть Данаю, чтобы сделать ее матерью Персея. И
о той вон светлой звезде ей все известно: это Андромеда, возлюбленная
Персея. И о Большой Медведице: это нимфа Каллисто, которую все тот же злодей
Зевс превратил в медведицу, чтобы защитить от ревности еще большей злодейки
Геры. Каллисто тоже ведь родила ему сына.
- Этих сыновей у Зевса, как у хорошего быка.
- Все небо для Демо открытая книга с детства знакомых мифов, в
истинности которых она не усомнилась никогда ни на секунду. А для меня это
книга за семью печатями.
- Что же сказать тогда мне?
- Мне было десять лет, когда я, наслушавшись умных разговоров, спросил
себя: что я такое? Кто я? Откуда пришел и куда иду? Зачем живу? И вот
сейчас, спустя полвека с лишним, могу ясно ответить только на один из этих
вопросов: живу, чтобы познавать.
- Столько, сколько ты познал....
- Много, Диагор, много. И все-таки кругом столько же загадок, сколько
звезд в небе. А загадка из загадок - Человек. - Помолчав, Демокрит спросил,
повернувшись к Диагору всем корпусом: - Ты согласен, что мы бессмертны?
- В каком смысле? Не в том, надеюсь, который придавал этому слову
бедняга Сократ, а теперь продолжает мусолить вся его честная компания во
главе с Платоном? У них бессмертие - это приобщение к "божественной красоте,
не оскверненной человеческой плотью", "к красоте как таковой", "красоте
самой в себе" и прочая галиматья. С этим я, конечно, не согласен.
- Я тем менее. Нет, я говорю о другом бессмертии. О бессмертии именно в