"Юрий Глазков. Дорога домой" - читать интересную книгу автора

- Да, я помню все это.
- Я катапультировался последним. Я командир Так положено. Было уже
низко, я думал, что вряд ли парашют успеет раскрыться, но использовать
последний шанс был обязан и, как оказалось, не напрасно. Так вот, я видел
стаю акул, я падал прямо в их пасти. Я поджимал ноги до самой воды. Когда я
вынырнул на поверхность, отдуваясь и пыхтя, - никаких акул не оказалось. Мы
обозначились дымами, сумели сплыться вместе и эдакой гурьбой дождались
водолазов-спасателей. Они молодцы - сначала посыпали все вокруг отпугивающим
порошком, а потом с ходу, прямо с борта прыгали к нам, за ними плоты, лодки.
Столько техники высыпали, что я подумал, как бы они не побили нас своими
спасательными принадлежностями.
- Досталось тебе. Но куда же делись акулы?
- Я много думал об этом, Касл. Очень много. И вот что я надумал. После
того, первого окунания в океан и шести часов среди акул, меня довольно долго
преследовал этот кошмар. Этого никто не знает, но это были целые годы. Я
засыпал, и ко мне приходили все акулы мира. Они раскрывали свои ужасные
пасти, они смотрели на меня своими холодными глазами, тыкались в меня
острыми мордами и смеялись, смеялись, смеялись... и только одна улыбалась
заговорщески, прикрывая огромный глаз. Я переживал это каждую ночь. Не
умерев однажды, я умирал каждую ночь пять лет подряд. Но тогда я все-таки
победил себя. Победил. Но тогда, когда я падал вниз, в океан, видно, эти сны
ожили во мне.
- Пратт, ты мне и не сказал, почему вам было бы плохо после
катапультирования с "Эйзела".
- Касл, ты меня удивляешь. А, впрочем, пока с этим не столкнешься сам,
то и простые вещи могут быть сложными. Один из нас получил травму: оторвался
трос, на котором крепилась вытяжная ракета. Хорошо, что он порвался уже
после того, как между Скоттом и крылом было метров десять, иначе от него
ничего бы не осталось. Трос был натянут, в Скотте было фунтов сто
шестьдесят, не менее. Трос хлестко ударил его в лицо, рассек лоб и залил
глаза кровью. На него было страшно смотреть, хорошо, что вода в океане
соленая, кровь быстро остановилась, да и мы ему помогли, наложили пластырь.
Почему не было акул: может, их и не было, а я их придумал в своем
воображении, может, они ринулись к обломкам "Эйзела", там были большие
запасы еды. А может, и потому, что наши ученые придумали хитрую штуку. Когда
ты летишь на парашюте, то из-под тебя выбрасывается на тросе небольшой шар,
из которого сыплется порошок, пугающий акул и отбивающий их острый нюх, а
потом разносятся "волны ужаса" для акул - боевой клич дельфинов. Сейчас
всего этого нет - теперь вся кабина спасается, поэтому я тебе и рассказываю
об этом. Я, Касл, боюсь, чтобы эти сны не пришли ко мне опять. Боюсь, что
они снова приплывут, снова будут скалить свои отвратительные морды. Мне
кажется, что я уже чувствую запах гнили, несущейся от их зубов, кривых,
острых и осклизло-желтых. Ты смотри за мной, Касл. Чтобы я не сорвался во
сне, именно во сне, а не наяву. Но не думай, я не псих. Я сильный. Мы
победим, Касл, мы увидим Землю рядом, мы пройдем еще по полям, мы услышим
шелест листвы, мы выбежим с тобой под дождь, под дождь теплый и сильный, мы
еще побежим с тобой по лужам, распугивая лягушек.
- Ты прямо художник, Пратт. И не преувеличивай. Срывы были, и не у
одного астронавта. Космос переделывает людей, накладывает свой отпечаток.
Разум еще с трудом формализует его Бесконечность и Многообразие. Сплетение