"Виталий Гладкий. Архивных сведений не имеется" - читать интересную книгу автора

неожиданно светлую и просторную комнату. - Прошу-с...
На узкой кровати, застеленной белоснежной накрахмаленной простынью,
лежал человек могучего телосложения. Кто-то уже успел сложить ему руки на
груди; тонкая зажженная свеча была воткнута между пальцев, и запах
плавленного воска наполнял комнату.
Петухов подошел поближе и не поверил своим глазам. Не может быть! И
неожиданно для окружающих он опустился на колени у изголовья покойника.
- Владимир, Володя... Вот как довелось встретиться... - шептал он,
глядя на строго очерченный профиль своего друга, товарища по побегу с
каторги, графа Воронцова-Вельяминова. - Вот как...
В угрюмой задумчивости стояли бородатые простоволосые старатели,
безмолвно прощаясь со своим товарищем...
- ...Понимаете какое дело, гражданин-товарищ... э-э... комиссар, -
фельдшер Бандурин мялся, подыскивая нужные слова. - Вы, как я понимаю,
были... э-э... знакомы...
- Это был мой друг...
- Тем лучше, тем лучше! - чему-то обрадовался фельдшер. - Умирая, он
просил разыскать его сына. И передать ему вот это, - он протянул Петухову
портмоне и часы фирмы "Пауль Бурэ". - Там внутри... э-э... адресок. И
записка. Вот только дописать ее не успел...
Петухов молча кивнул, сунул портмоне и часы в карман и тяжелой
поступью, низко склоня голову, пошел к выходу.


20

Калинка, худосочная накрашенная девица двадцати лет, кокетливо
посматривала в сторону Савина. Взяли ее вечером в ресторане "Арагви", чем
вызвали явное недовольство жгучего брюнета не первой молодости с солидным
брюшком, который заказал для своей "возлюбленной" поистине царский ужин.
Разбушевавшегося южанина с трудом привели в чувство только в райотделе
милиции, но, принимая во внимание его темперамент, разбитые надежды и энную
сумму зря потраченных денег, отпустили с миром дожевывать холодные шашлыки,
тем более, что в противозаконных деяниях, по данным угрозыска, он участия не
принимал.
Допрос шел ни шатко, ни валко благодаря стараниям невозмутимой Калинки,
которая вела себя так, словно ужин из "Арагви" был перенесен в МУР. И в
который раз Савин позавидовал коллеге, его умению найти правильный,
выверенный до мелочей тон в таком весьма сложном и важном деле, как допрос.
- Ну, Панкратова, тебе бы на сцену, в Большой театр. Такие таланты
пропадают.
- Ой, не говорите. А вы знаете, пыталась. В училище театральное.
- И за чем остановка?
- За малым - не сообразила подыскать хорошего репетитора. Желательно
кого-нибудь из приемной комиссии.
- Не может быть!
- Ей богу. Молодая была, глупенькая.
- Нужно было еще раз попытаться.
- Пыталась и еще раз.
- Ну и как? Нашла репетитора?