"Виталий Гладкий. Месть обреченного" - читать интересную книгу автора

- Выбрось это из головы. Все будет нормально. Поверь мне.
- Мне так хотелось... с кем-то поделиться... своей радостью. Прости...
- Не думай об этом, любимая. Главное - ты должна жить. Держись. Без
тебя я просто пропаду. Нет, не так! Без тебя мы пропадем: я и Андрейка.
Держись!
Меня едва не силком оттащили от каталки, и дверь операционной
закрылась. Совершенно отупевший от горя, я прижал к себе Андрейку и уселся
на стул рядом с поникшей Евдокией Ивановной.
За все это время сынишка не сказал ни слова, и только его большие
светлые глазенки полнились невыплаканными слезами. Он вряд ли понимал, что
случилось, но его детское сердечко чуяло беду...
Я не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как началась операция. Мы
сидели молча, отрешенные и несчастные.
Лишь один раз Евдокия Ивановна решилась нарушить мрачную, давящую
тишину предоперационного покоя.
Она сказала, глядя куда-то в сторону:
- Когда началась стрельба, Оля не выдержала и побежала к двери...
Евдокия Ивановна закрыла лицо морщинистыми натруженными руками.
- Господи, она так страшно кричала... Тот мужчина пытался ее
остановить, но Оля вырвалась, и тогда... он выстрелил.
В этот момент я опять пожалел, что последний ликвидатор так быстро
умер...
Хирург, уже немолодой лысоватый мужчина с солидным брюшком, был
немногословен:
- Трудно что-либо сказать с полной уверенностью... Будем надеяться...
Он вышел из операционной первым, и сразу же начал торопливо раскуривать
сигарету.
- Она будет жить?
Мой голос был слабым и дрожащим.
- Фифти-фифти...
Хирург угрюмо поднял на меня усталые глаза.
- Даст Бог... - сказал он не очень уверенно.
Я понял. Пятьдесят на пятьдесят. Все зависит от того, сколько лет жизни
ей отмерено судьбой.
Но, к сожалению, я не могу здесь оставаться и ждать какого бы то ни
было конца. Встреча с соответствующими органами, которые конечно же начнут
расследование, не могла принести мне ничего хорошего.
Тем более, что я жил под чужой фамилией и с поддельными документами.
Крепко поцеловав сынишку, я поставил его на пол и обратился к Евдокии
Ивановне:
- Я уезжаю. Я должен уехать. Мне нужно разобраться... кое с кем.
- Может, не надо? Господь им судья...
- Нет, надо! Иначе нас никогда не оставят в покое. И никакой Господь
нам тогда не поможет. Это не люди, это...
Я умолк, будто споткнулся. Что я несу!? Тоже мне моралист выискался...
Все зло исходит от меня. И ни от кого больше. Лично я виноват, что Ольгушка
сейчас находится между жизнью и смертью. Я! Будь оно все проклято...
- Присмотрите за Ольгушкой и Андрейкой...
Я не говорил, а хрипел.
- Когда она выздоровеет - а она обязательно выздоровеет! - я заберу вас