"Федор Васильевич Гладков. Вольница (Повесть о детстве-2)" - читать интересную книгу авторавниз...
- Нет-с, не потому, - весь вздрагивая от нервного возбуждения, перебил его господин в пенсне. - Не поэтому, уверяю вас. Нет-с, это владыка нашего времени - господин капитал... Это так-с, так-с... Варвара Петровна потянула меня за рукав, и мы пошли по другой стороне парохода - на нос. Дул прохладный встречный ветер и трепал мои длинные кудри. Но на легкой зыби реки четко и глубоко отражалось небо и белые рваные облака. Песчаная полоска берега мерцала так далеко, что сторожевой столб казался тоненькой палочкой. За зеленой бахромой лозняка синела на горизонте длинная полоса лесов. И чайки, которые сидели на песчаных отмелях и роились над берегом, чудились белыми пушинками одуванчика. Все - и этот голубой разлив реки, и это небо, и дали, и пароход - казалось огромным, необъятным, воздушным, полным напряженного движения. Это был новый мир, о котором я не читал ни в одной сказке и не слышал ни от бабушки Натальи, ни от Володимирыча. В их рассказах чужая сторона, большие дороги и села ничем не отличались от нашей деревни и столбовой дороги, по которой мы ехали на телеге в Саратов. И люди были такие же домашние, как и у нас в Чернавке. А здесь жизнь бурей вырвалась на волю и несется куда-то в безвестную даль. На правом берегу отвесные обрывы в оползнях и обвалах уходили назад, один другого выше. Потом они вдруг исчезали, и открывалась широкая зеленая долина в лесах и большое село с белой колокольней. На берегу маячила двухэтажная голубая пристань, а на ее палубе ворошились люди. III Вечером, когда тускло зажглись на стене желтые спиральки в стеклянных пузырьках и многие пассажиры уже храпели, Варвара Петровна встала со своего чемодана и позвала мать: - Пойдем-ка погуляем с тобой, Настя, наверху, а то ты совсем здесь увяла. Отец сидел, обхватив колени, и разговаривал о деревенских делах с Маркелом, который лежал на спине рядом с Ульяной. - Я похожу, Фомич, маненько, а то всю голову разломило... - робко обратилась мать к отцу. Он недоверчиво смерил взглядом Варвару Петровну и неодобрительно покосился на мать. - Иди... только не задерживайся. Здесь - всякий народ. - Да уж ты, Василий Фомич, доверь ее мне, - пошутила Варвара Петровна. - Охраню ее от всякой напасти. А уж ежели вы на ватаги едете, так ей придется самой о себе заботиться, на своих ногах стоять. Артель робких не жалует. Отец хотел показать себя перед нею учтивым, понимающим, как надо держать себя с образованными людьми: он тряхнул кудрями, многозначительно усмехнулся и переливчатым голосом ответил: - Мы сызмала привычны к толчкам да пинкам, Петровна. Хуже худого не будет, а хорошее в душе хороним и сберегаем себя от лукавого, от мирского греха. - Со своей чашкой, Василий Фомич, далеко не уйдешь. - Варвара Петровна засмеялась. - Разобьют ее - обмирщишься. - Я богу верю, а не зверю. |
|
|