"Федор Васильевич Гладков. Повесть о детстве" - читать интересную книгу автора

После "воли" наша деревня получила малый надел, а выкуп наложили на
мужиков тяжелый, да еще надо было платить подати. Раньше, при барах,
крепостные пахали всю барскую землю и каждый двор обрабатывал для себя
пахотной земли много больше теперешнего. На барщину ходили через день.
Теперь же они со своего надела не собирали даже на прокорм и принуждены
были арендовать землю у помещика, а за аренду платить второй сноп или
отрабатывать те же три дня в неделю, как и при "крепости", и терять
дорогие дни на всякие повинности - дорожные, погонные, земские и
волостные. Для себя оставалось мало времени, и мужики пахали, косили и
жали впопыхах - выходили на работу затемно, ночевали в поле. Выгон был
маленький, без сенокосных угодий - арендовали у барина исполу. Платили ему
штрафы за потравы, а когда не на что было выкупить корову, овцу, лошадь, -
скотина стояла на барском дворе без корма по нескольку дней и часто
подыхала. А барин брал деньгами сверх отработок. Весь лес был барский.
Чтобы построить избу или амбар, загородить прясло или запасти дров, нужно
было деревья на сруб или хворост на топку покупать, а для этого надо было
закабалиться у барина, или залезть в долги к богатеям - к Митрию Стодневу,
к старосте Пантелею, к Сергею И вагину - барышнику. Это было, пожалуй,
хуже, чем барская кабала, они тогда морили за долги работой на своей земле
и посылали далеко на сторону с кожами, с шерстью, с хлебом.
Многие мужики, как и наш дед, уезжали на своих одрах за сотни верст и
пропадали месяца по два. И все-таки из долгов вылезти не могли. Некоторые
наши шабры отдавали за долги свои наделы и Стодневу и Пантелею и батрачили
у них из года в год. Серега Каляганов и Ванька Юлёнков даже свои усадебные
полоски отдали Стодневу. У Сереги еще топталась на дворе костлявая
кобыленка и грызла плетень и прясло. А у Юлёнкова лошадь подохла, и он
продал ее на шкуру бродячим татарам. Держались еще кое-как коровы, о
которых заботились бабы; потому что без коровы - ложись и помирай. Кое-кто
уходил из деревни на заработки, и кое-где избы пустовали, окна были забиты
досками. У Митрия Степаныча Стоднева скопилось уже много мужичьих наделов,
но они были разбросаны и на той и на этой стороне. А так как большинство
мужиков были у него в долгу и в волостном правлении все перед ним снимали
шапки, он провел передел земли и наделы соединил за нашими гумнами в один
участок, который доходил до Ключовской грани. Позади своей большой
кладовой он построил каменный сарай, где хранились всякие машины. На этом
участке работали, как на барщине, и Серега Каляганов, и Ванька Юлёнков, и
кое-кто из шабров. Иногда выезжал в горячую пору отец или Тит на нашем
мерине Рассказывали, что Серега раньше жил неплохо: и хлеба хватало у него
до нового урожая, и держал двух лошадей и двух коров, до пятка овец.
Работник он был сильный, заботливый, рачительный и завидно веселый. И жена
Агафья была старательная баба. Жили они согласно. На масленицу любил он
покрасоваться: катался вместе с женой на разукрашенной лентами паре своих
лошадей и вихрем носился по селу с набором колокольчиков под дугой. Был
плясун и песенник, а когда шел на кулачный бой, разудало закручивал рукава
полушубка и вел за собой целую ватагу мужиков и парней. Но после большого
неурожая он попал в лапы к Стодневу и уже не мог оклематься: продал овец,
лошадь, женины холсты, оставил только корову, с арендой не справился, для
работы по хозяйству не было времени - пропадал на барщине и батрачил у
Стоднева. Так бился он несколько лет и все мечтал: вот разделается с
долгами, отобьется от барщины и опять начнет хозяйствовать попрежнему.