"Федор Гладков. Зеленя (Рассказ про войну)" - читать интересную книгу автора

но клетка была маленькая, и весь он поместиться в закуте не мог.
Недалеко скрипнула дверь. Титка посмотрел в щелку между досками и
увидел, что из хаты вышел молодой казак и, держа в обеих руках винтовку,
тихонько стал подкрадываться к закуте.
Это был Ехим - тот самый Ехим, с которым они сидели в школе на одной
парте, а потом дружили и гуляли с девчатами. Со страхом и надеждой Титка
вылез из закуты и вскочил на ноги.
- Брат!.. Ехим!
Казак опешил, потом оскалил зубы и вскинул винтовку к плечу.
- Стой! Держись, бисова душа!..
Титка со всех ног бросился в пустырь, весь забитый прошлогодним
бурьяном, лопухами и мелкими кустами акации. Он слышал позади себя бегущие
шаги и щелканье затвора винтовки. Его толкнул выстрел, и шею полоснул
ожог. Он наскочил на низкий плетень, одним прыжком перемахнул на другую
сторону и побежал по картофельному огороду, увязая в рыхлой земле и
путаясь в ботве. И опять очутился на улице. На другой стороне был пустырь,
загороженный полуразвалившимся пряслом, а дальше - куча хат над прудом,
забитым зеленым камышом, и белые хаты на той стороне, на взгорке.
Он оглянулся назад и увидел, что Ехим с винтовкой наперевес летит к
нему с таким же лицом, какое было у казака с дрючком. Титка остановился.
С визгом и оскаленными зубами Ехим размахнулся прикладом. Тит
посторонился и сбоку со всего размаху ударил его по рукам. Винтовка упала
на землю и, дребезжа, отпрыгнула в сторону. Ехимка обхватил его шею и
вцепился зубами в грудь. Титка ударил его коленкой промеж ног, и Ехим
закорчился, застонал и отпрянул от него с ужасом и болью в глазах.
Из-за угла нестройно и торопливо вышел отряд с белыми повязками на
шапках. Неслась пыль вместе с ними и окутывала всех, как дым. Лица были
черные. Мелькали только белки да скалились зубы, и от этого все казались
свирепыми.
Ехим радостно завыл и схватил Титку за грудь.
- Ото ж вин... Тытко! Хотив вбыты мене... Ото ж, вашбродь! Бачте,
одняв... винтовку в мене... Большевык, бачьте!
- А ты - кто такой?
- Казак, вашбродь... Ехим Топчий...
- А этот?
- Городовик, вашбродь... з окопов тикав. Сховавсь у нашом закути...
Почав бигты... а я его пиймав...
Ехимка бубнил, едва переводя дух, и лицо его уродовалось радостью и
торжеством:
- Ото ж я его, вашбродь!
Титку втолкнули в толпу и погнали вдоль улицы. Раза три во время пути
его толкали прикладом и орали:
- Ну, тёпай, пока живой! Вояка тоже... молокосос!
Улицы были по-прежнему пусты. Пальба уже прекратилась, и впереди по
одному и по два спокойным шагом проезжали верховые. По дороге попадались
трупы. Это были свои, станичные, городовики. Они, должно быть, бежали по
дороге и были убиты во время стрельбы.


7