"Федор Гладков. Зеленя (Рассказ про войну)" - читать интересную книгу автора

рявкнул и схватил его за ногу.
- Лежи!..
А он, карабкаясь вперед, не замечал, как чья-то рука изо всей силы
тащила его назад, - карабкался, оставаясь на месте и не спуская глаз с
Дуни. Голова ее вдруг вздрогнула, и Титка увидел, как брызгами разлетелась
она в разные стороны. Кровавые капли ударили прямо в лицо.
Опомнился он опять в ямке, и солдат яростно шептал:
- Путаетесь только тут, иродовы души! Наплодили вас, сморкачей, на
нашу шею!..
Все поле до самого горизонта взрывалось вихрями земли и травы и
взлетало к небу громадными черными снопами. Уже не было воздуха: был
только один визгливый и хрипящий гул.
Когда Титка снова увидел Дуню с кровавым пучком вместо головы, сразу
пришел в себя и, задыхаясь, закашлял от рыданий. Потом сразу успокоился и
стал целиться вдаль, высовывая голову из ямки.


5

Бежал он вдоль железнодорожной насыпи. Здесь было безопасно: пули
звенели пчелками над головою и изредка чакали о рельсы. В сторонке шел
Шептухов - неторопливо, широкими шагами. Он скалил зубы и что-то кричал
Титке. Титка радостно бросился к нему, но Шептухов вдруг зашатался, как
пьяный, взвыл и грохнулся вниз брюхом. Крепко запомнил Титка, как высоко
поднимались его лопатки и выпирали из-под гимнастерки.
Титка налетел на кучу навоза, уже промытого дождями, запутался в нем
и с размаху кувырнулся в канаву.
По всему простору комкастых полей трещоткой, разливчато, скрежетали
пулеметы, а винтовки били беспорядочно - то отрывисто, одинокими
выстрелами, то дробными залпами.
Ярко врезалось в память Титки голубое небо, простое и родное, и два
облачка подряд, одно - большое, другое - маленькое, и солнечный воздух, и
запах весенней солоделой земли и гниющей травы.
Станица была недалеко, но не видна за насыпью, и только четко,
растопыркой, вырезались на небе из-за насыпи два крыла ветряка. Сейчас же
около станицы, под насыпью, была большая дыра. Из нее шла в поле черная
дорога с застывшими комками грязи по бокам. Вдали, где насыпь врезалась в
бурый подъем и переходила в степь, среди оторванных от станицы станционных
казарм дымился броневик. К нему бежали толпы людей и барахтались около
грузных вагонов, зашитых в железные листы.
На крутую насыпь взбирался учитель с винтовкой под мышкой. Поднимался
он спокойно, не оглядываясь. Раза два он поскользнулся, но упорно
карабкался наверх. Небоязливо, во весь рост перешел через рельсы, и Титка
увидел конец дула и дымок от выстрелов.
На улице не было ни души. Направо, за станицей, черным табуном быстро
ползла колыхающаяся лента конницы. Чем ближе подвигалась она, тем
становилась длиннее и тоньше, охватывая станицу черным муравьиным
полукругом.
Среди мертвой пустоты улицы Титка впервые почувствовал страх.
Спотыкаясь, едва добежал до очерета хаты. В глубине двора испуганно