"Нодар Джин. Учитель (Евангелие от Иосифа)" - читать интересную книгу автора

месте.
- Товарищ Сталин, вы - когда вышли из театра - сели сперва к нему, а
потом - когда отъехали - перебрались ко мне.
- А кто у Митрохина? - спросил я.
- Товарищ Власик. Извините: не товарищ, а генерал Власик, товарищ
Сталин.
- Жалко Митрохина, - ответил я. - Власик опять воняет чесноком.
Крылов не нашел что ответить, - только повел затылком.
- А ты, Крылов, любишь чеснок?
- Люблю, товарищ Сталин. Чеснок я считаю вкусным продуктом. Но кушаю
редко. Если рядом народа нет.
- Молодец! Чеснок надо кушать только, если его народ вокруг тебя
кушает.
- Так точно, товарищ Сталин!
- А если народ не кушает, а ты все равно кушаешь, получается, ты решил,
что народ не заслуживает того, чтобы не кушать чеснок... Правильно?
- Правильно, товарищ Сталин!
Тут я еще раз вспомнил лейбовы слова, будто народ дерьмо, но стены
можно возводить и из дерьма. А это неправильно. Во-первых, народ не дерьмо.
Человек - да, а народ - нет. А во-вторых, из дерьма стены не поставишь:
подсохнет и обвалится...
Еще раз вспомнилась и Надя. Услышал сперва смех. Мелкий и звонкий, как
если рассыпать жемчуг на мраморный пол. Потом увидел ее зубы, цветом тоже
походившие на жемчуг. А потом - ее груди, гладкие и крепкие, как круглые
медовые дыни. И - запах: тоже как от сладкой дыни. В сердце снова поднялось
такое ощущение, словно его уже вырезали...
Все было бы по-другому, если бы Надя была жива и сидела в зале. Все
было бы не так глупо.
В Северной Корее проживает 10 миллионов человек. А делегат оттуда
огласил, что текст поздравления подписали 16 миллионов.
Но если кого-нибудь любишь и этот человек живой и тоже тебя любит, -
ничего глупым не кажется. Даже сам он. А Надя глупая была.
Глупых, кстати, я иногда больше люблю. Они ближе к природе.
- Крылов, - произнес я, - а в природе, по-твоему, есть ум?
Крылов, видимо, придавил ногой тормоз, и машина споткнулась. Он снова
обернул ко мне лицо, и в полутьме я разглядел на нем ужас. Тот, который не
оставляет в человеке ни мыслей, ни слов.
Неумение думать приносит не блаженство, а ужас. Хотя ужас, как и
безумие, есть форма невинности. И еще я подумал, что в лицо стрелять нельзя.
Это как стрелять в душу.
- Не бойся, Крылов, - улыбнулся я. - Я спросил от усталости. Можешь не
отвечать.
Крылов тоже улыбнулся, но нерешительно, как если бы не верил в значение
своего лица.
- Я, товарищ Сталин, честно скажу: никогда я особо о природе и не
думал, - ответил он, отвернувшись к рулю. - Я в основном о машине - она
хитрее. Но природа, по-моему, бывает не умной, а доброй. Или, наоборот,
недоброй. Это правильно?
- Все бывает правильным, Крылов! - согласился я. - Право на доброту
дает власть, а у природы она есть...