"Нодар Джин. Философское" - читать интересную книгу автора

иллюстрировал довольно выразительным примером из "Элементов народной
психологии" В. Вундта. На бушменском языке, например, простая мысль -
"Бушмен был сначала дружески принят белым, чтобы он пас его овцу, а затем
белый избил бушмена, и тот убежал" - выражается в следующей форме:
"Бушмен-там-идти, здесь-бежать-к белому, белый-давать-табак;
бушмен-идти-курить; идти-наполнять-табак-мешок; бедый-давать-мясо-бушмен,
бушмен-идти-есть-мясо" и т. д.
Язык, речь, есть, в сущности, не что иное, как средство выражения
видения. На протяжении всей истории человеческой культур: видение
приравнивалось к пониманию, о чем свидетельствует хотя бы индоевропейская
система языков: я вижу, I see, Je vous... Современная наука /анатомия,
физиология, антропология/ подсказывает, что не существует никаких физических
причин несоответствия между видением /чувственно-наглядным восприятием/ и
пониманием; она свидетельствует, что 38 процентов всех волокон связывают
нашу нервную систему со зрительным нервом, что 75 процентов информации мозг
получает именно через глаз. Не только "психически-идеальное" восприятие /=
восприятие интеллектуализированное, активизирующее фантазию и
"представление", - скажем, "научное восприятие"/, но и непосредственное
зрительное восприятие отнюдь не является пассивным процессом, хотя
активность фантазии тут ощущается, фиксируется не так выраженно. Зрительное
восприятие "вовлекает многочисленные источники информации помимо тех,
которые воспринимаются глазом, когда мы смотрим на объект. В процесс
восприятия включаются и знания об объекте, полученные из прошлого опыта, а
этот опыт не ограничен зрением. Вещи - это больше, чем набор стимуляций; они
имеют прошлое и будущее; когда мы знаем прошлое предмета и можем предсказать
его будущее, восприятие предмета выходит эа пределы опыта и становится
воплощением знания и ожидания, без которых жизнь даже в простой форме
невозможна... Восприятие и мышление не существует независимо друг от друга.
Фраза "я вижу то, что я понимаю" - это не детский каламбур, она указывает на
связь, которая действительно существует".[45]
Таким образом, изображение, являясь первоэлементом мышления, является в
то же время основным элементом и в художественном творчестве. Отсюда
поначалу можно сделать вывод, что нынешняя визуализация искусства, его
ориентация на видение /глаз/, что, в свою очередь, исторически было
обусловлено относительной художественной неразвитостью массовой аудитории,
есть в то же время выражение не отрыва от "исторического процесса", как мы
об этом писали, но, дескать, - напротив: восстановление "исторической
связи", возвращение к существу образного мышления. В подкрепление этого
вывода можно было бы, например, сослаться на гегелевскую схему исторической
эволюции искусства: когда литература /т. е. по существу изобразительная
форма творчества/ постепенно, в процессе исторического развития, отдаляется
от изобразительности и в жанре поэзии достигает максимальной /для отражающих
форм творчества/ отдаленности от глаза /визуальности/ и приближенности к
уху, - она тем самым знаменует конец искусства как такового.[46] Поэтому,
дескать, нынешняя визуализация искусства есть именно абсолютное
восстановление "исторической связи" и имеет своим безусловным следствием
утверждение "внутренних", природных для искусства "условий"...
Между тем диалектическое, не спекулятивное, осмысление сказанного, т.
е. осмысление, основанное как на "почве философии", так и на "почве
истории", не позволяет делать подобные однозначные, плоские выводы.