"Нодар Джин. История моего самоубийства" - читать интересную книгу автора

прилично знакомый в те годы со стилем Его мышления, не способен был такого
представить! Хаим Исраелов сообщил Тельману, будто минувшей ночью Господь
принял решение продлить положенный горсоветом срок на шесть лет, по
истечении которого, - при условии, что старики перестанут делать
фонетические ошибки в молитвах, а также при условии, что десятый пердун к
ним так и не пристанет, - на седьмой год, Он, Господь, пошлет им для миньяна
крылатого еврея из своего небесного кворума, - самого Илью-пророка!
Заикаясь, Арсануков объявил Хаиму, будто такого быть не может, -
крылатых евреев. Почему? - спросил Хаим. Евреи бывают всякие: порхающие и
непорхающие, длинные и крохотные, а у Ильи-пророка есть в придачу к крыльям
карающий скипетр из железа. А как же тогда с решением горсовета?! - крикнул
Тельман. Или со мной?! Хаим напряг память и вспомнил, что Бог наказал ему
заткнуть решение горсовета Тельману в жопу, а самого║ послать на хуй.
Перебивая друг друга, все девять стариков описали мне финальную сцену
одинаково: сперва Тельман, хотя и был поэтом, цинично расхохотался, потом
осекся, побледнел, задумался, рассвирепел, стал сверкать зрачками, скабрезно
ругнулся и пригрозил жестокой расправой при помощи румяных грузчиков и их
тяжелых молотков. Но в самое последнее мгновение высшая в нем сила, которая
выносит окончательное суждение, велела ему поостыть, призадуматься и понять,
что в услышанном кроется грозная истина, а потому, ежели он, Тельман, не
желает терять времени в погоне за Западом, то под чулочную фабрику следует
приискать другое помещение. Ну, а если ничего не приищет, - тоже не беда,
ибо прогресс основан на хамстве, то есть на желании иметь больше, чем
имеешь.
Одним словом, Тельман удалился и больше не возвращался: вычитал,
говорят, в энциклопедии характеристику Ильи и решил не рыпаться. Крылатый
пророк имел обыкновение скипетром выбивать еврейским обидчикам передние
зубы, чего Арсануков допускать не желал, поскольку покрыл их - за
исключением одного - золотыми коронками. Опасаясь, что порхающий Илья
оставит ему во рту именно непокрытый зуб, да и то, чтобы вогнать в него
боль, Арсануков стал рассказывать в горсовете, будто целью всякой войны
является перемирие. С тех пор миновало уже три года, и до пришествия пророка
оставалось еще три. В пришествии этом никто из стариков не сомневался, и
каждый говорил о нем так заразительно, что если бы Ночной Собеседник обещал
Хаиму прислать пророка не на седьмой год, как положено, а на четвертый, то,
открыв дверь, я бормотнул бы старикам не - Ах, вот вы, дескать, где, в
пристроечке! - а другое: Ну вот, мол, и я, порхающий Илья! Пройдемте в залу!


18. Только душа не позволяет рассекать время


Между тем, в зал Хаим и предложил мне направиться. При этом высказал
догадку, что меня заслал к ним Ночной Собеседник, ибо сегодня предстояло
читать поминальную по отцу, а благодаря мне он это сделает в зале. Я,
наконец, вытащил из сумки фотокамеру, прикрутил к днищу штатив и, перекинув
его через плечо, как скипетр, прошествовал за стариками к запертой двери.
Хаим открыл замок, смачно чмокнул себя в ладонь, дотянулся ею до мезузы на
косяке, шагнул за порог и включил свет.
Без штатива не стоило бы и входить: окна уже заволокло ночной марью, а