"Нодар Джин. Повесть о любви и суете" - читать интересную книгу автора

Не пропускает ни одного "Плейбоя". Как только Анна появилась в баре, Заза
встрепенулся и шепнул ему, что вот, мол, пожалуйста: сама Анюта Хмельницкая!
И выбрал из походной сумки с телекамерой журнал с сиреневой обложкой.
Хотя Гибсон - пока сидел в баре - внимательно просмотрел весь материал
об Анне, он ещё раньше, как только взглянул на неё, понял, что его сочинский
сюжет будет не о фестивале и звёздах, а о Хмельницкой!
Этих звёзд всё равно никто в Британии не знает, а с Анной хотел бы
встретиться всякий, ибо всякий любит либо "Плейбой", либо великие русские
романы. А некоторые - и то и другое. Заза, например. Но он из Грузии.
Анна хотела спросить "про другое", про великие романы, но Гибсон
ответил сам. С ними, оказывается, роднят Анну мерцающие искры, залетевшие в
её глаза из души Наташи Ростовой или - такое же, кстати, имя! - Анны
Карениной! Залетевшие, но не погасшие в этих глазах - ибо поддувает их
изнутри её собственная душа. Душа Анны Хмельницкой! Indeed!
Молодец и фотограф: понял, что её немыслимое тело надо снимать как раз
без фокуса - взглянуть на него глазами души. У которой, как принято считать,
нечёткое зрение. И слава богу, ибо чёткое разделяет мир на отдельные вещи,
тогда как в прищуренном мир сливается воедино. Каковой он, indeed, и есть!
Но это - особая тема!
Анна прищурилась. Indeed: и Гибсон с золотой шевелюрой, и плакучая липа
с повисшей кроной за стеклом на аллее, и подвыпивший курортник, цеплявшийся
для равновесия за самого себя, всё вошло друг в друга и слилось воедино. И
не потому, что подвыпила она сама, а потому что - такое у души зрение. Но
это тоже - особая тема!
Потом Гибсон сказал Анне, что её тело, как и глаза, внушают ему кроме
радости тихую печаль. Подобно великой литературе! И опять - indeed!
Вместо того, чтобы спросить - а отчего печаль? - Анна перестала
щуриться, и мир в ветровом стекле жигулёнка снова обрёл паршивую чёткость.
Анна пальцем повелела Гибсону свернуть влево, но он понял не только
это. Догадался ещё и ответить, что её тело внушает ему печаль по простейшей
причине: люди мечутся по свету и по жизни, пытаясь спастись в одиночку, но
не догадываются о невозможности этой задачи. Ибо всё со всем связано!
Indeed, indeed!
Анна всё время порывалась сказать что-нибудь и сама, но каждый раз
воздуха хватало ей лишь для дыхания. Всё, что говорил шотландец, казалось ей
предельно правильным, но даже если бы всё было наоборот, она уже знала, что
предчувствие радости её не обмануло.
Знала и то, что Гибсон - после Богдана - первый мужчина, с которым ей
не страшно проснуться утром в постели.





22. Красивые люди мыслят иначе


Ни следующим утром, ни потом - через месяц, два, три - у Анны уже не
было того постоянно саднившего ощущения, что вот надо снова прожить весь
сегодняшний день в ожидании чего-то неизвестного, но недостающего. Она уже