"Нодар Джин. Повесть о любви и суете" - читать интересную книгу автора

рыжий служитель во фраке, Вайсман поднялся с места и предложил Анне выйти в
бар, потому что рассорился, мол, и с этим оратором.
Директор снова напомнил Анне, что Вайсман важный человек. Теперь -
глазами.
Сам он начал почти с того же.
Сперва, однако, бросил взгляд в сторону моря и им же разогнал
воровато-липучие зрачки прочих служителей белого экрана, которых погнала из
зала в бар либо жажда, либо тоже ссора с рыжим оратором. Потом Вайсман
распустил шёлковый платок на морщинистом горле, опрокинул в последнее первую
рюмку коньяка и объявил, что он - занятой человек.
Сразу же, правда, признался в вечной любви к бывшей супруге и, заложив
за шарф ещё две рюмки, стал говорить без точек и запятых, заменяя их всякий
раз словом "значит". Хотя ни одно последующее предложение не вытекало из
предыдущего, а Анна - подобно тёзке из "Дамы с собачкой" - сама брезговала
синтаксисом, ей всё-таки удалось отобрать из вайсманских слов ключевые.
Образующие смысл.
Смысл образовался гнусный.
Вайсман любит бывшую жену. Ту самую. Но она, во-первых, вся в морщинах,
во-вторых, витает в облаках, а в-третьих, ушла от него к писателю.
Вайсман не любит порнографии. Даже мягкой. Но, во-первых, искусство
теперь требует жертв, во-вторых, Чехов оборвал эту историю на полуслове, а
в-третьих, никто пока не снимал классику правдиво - ниже пояса.
Вайсман понимает опасность тавтологий. Но, во-первых, в тавтологии есть
жизнеутверждающая прелесть, во-вторых, фильм будет цветной, а в-третьих, у
Анны - помимо иных глаз - рельефно и то, что выше пояса.
Вайсман состоятельнее мужа дамы с собачкой, служившего в земской
управе, и Гурова, служившего в столичном банке. Но, во-первых, он тоже
зарубежному курорту предпочитает отечественный, во-вторых, в отличие от
Гурова, оформит отношения с Анной, а в-третьих, потребует, чтобы она, в
отличие от той дамы, не изменяла мужу даже с писателем.
После паузы Вайсман сказал, что в зале им делать нечего, что он
презирает мир, который погибает от глупости и измен, и велел Анне ехать с
ним в гостиницу.
Речь Вайсмана Анна излагала мне сумбурнее и пространней. Не только
потому, что таковой, видимо, речь и была. Анна хотела объяснить своё
состояние после такой речи.
Так и не смогла. Добавила лишь, что когда наконец Вайсман обозвал её
"такой же тупой" и вернулся в зал, она презирала мир сама.
Потом, допив свою рюмку и собравшись уходить, Анна почувствовала себя
голой, как на снимках. Ей захотелось вернуться в тесноту собственного тела,
свернуться там в комочек, которым когда-то была, и ждать пока её кто-нибудь
не пожалеет и опять не родит - но как-то лучше. Как пожалел бы отец. Или как
жалел Богдан. Пока перестал.
Ещё позже, в ожидании автобуса на аллее, перекрытой кронами лип, она
отошла и от этого чувства. Догадалась, что не так уж всё на свете опасно. А
люди вокруг не такие дурные. Просто она - красивая девушка, а красоту все
принимают за силу. И поскольку Анна кажется им сильной, они её... Не
обижают, нет. Просто всячески стараются, чтобы она поделилась с ними своею
силой.
Анна пыталась описать эту догадку и другими словами, чтобы я понял -