"Искандер Гилязов. Легион 'Идель-Урал' " - читать интересную книгу автора

неоднозначным. Более подробно о вопросах политического сотрудничества старой
эмиграции с нацистским режимом еще будет сказано в специальной главе,
поэтому остановлюсь лишь на некоторых моментах, имеющих отношение к судьбам
тюрко-мусульманских военнопленных.
Среди крупных лидеров тюркской эмиграции из СССР, которые в начале
войны выражали свое пожелание помочь в облегчении судьбы сотен тысяч своих
соплеменников, оказавшихся в плену, были Мехмет Амин Расул-заде, Мустафа
Чокай-оглу, Гаяз Исхаки, Джафер Сеидамет, Эдиге Кирималь, Ахмет Заки Валили,
Абдул-Гани Усман, Вели Каюм хан и др. Некоторые из них, даже если и имели
отрицательное отношение к нацистскому режиму, уже осенью 1941 г. высказывали
пожелание приехать в Германию и как-то содействовать в работе с
военнопленными; но не было позволено въехать в Германию, например, Ахмеду
Заки Валиди и Гаязу Исхаки. За последнего хлопотал перед германским МИДом
турецкий генерал Эркилет: 10 октября 1941 г. он направил письмо фон Хентигу,
заметив, что Исхаки имеет типографию в Берлине и мог бы тотчас организовать
издание газеты для тюркских военнопленных и вообще помочь в налаживании
германо-турецких отношений[78]. Более удачной оказалась инициатива
предпринимателя Ахмеда Вали Менгера, о чем я уже также упоминал выше - ему
было во всяком случае позволено въехать в Германию: он вместе с Алимджаном
Идриси посетил в МИДе фон Хентига 14 октября 1941 г. В беседе он выразил
настойчивое желание помочь Германии в работе с тюркскими военнопленными: при
их регистрации, установлении личности, а также поставлять для военнопленных
через турецкое Общество Красного Полумесяца пищу и одежду[79]. В
сохранившихся документах, к сожалению, нет более подробных сведений о том,
сумел ли реализовать Менгер свои пожелания, известно лишь, что он в годы
войны осуществлял крупные коммерческие операции в европейских и восточных
странах.
Те же эмигранты, которые уже достаточно давно находились в Германии, по
мере сил старались как-то изменить положение тюрко-мусульманских
военнопленных, среди них особенно отмечу Абдул-Гани Усмана, Мустафу
Чокай-оглу, Вели Каюм хана, Алимджана Идриси, хотя порой только на условий
сотрудничества с режимом. Они входили в состав комиссий Восточного
министерства, которые инспектировали лагеря военнопленных и осуществляли их
разделение по национальному признаку. Один из известных лидеров
среднеазиатской эмиграции Мустафа Чокай-оглу во время пребывания в лагере
Ченстохово заболел тифом и скончался в декабре 1941 г.[80]
В продолжение высказанных представлений отмечу и следующее: кроме
названных факторов важен для германского руководства был и фактор
психологически-пропагандный. Т.е. освобождение из плена и привлечение в
качестве союзников представителей тюрко-мусульманских народов СССР, должно
было, по мнению немецких официальных лиц, оказать влияние как на эти народы
в целом и расколоть советское общество, так и повлиять в какой-то степени на
мировое общественное мнение, прежде всего, конечно, на мусульманские страны.
Как выяснилось, однако, полностью поставленной таким образом цели добиться
не удалось. Большинство мусульманских стран, а в особенности Турция, на
которую Германия возлагала определенные надежды, сохраняло в годы войны
осторожность и нейтралитет, хотя и высказывало свои симпатии политике
Германии по отношению к тюрко-мусульманским военнопленным. О расколе в
советском обществе на основе национальных противоречий и говорить не
приходится - подавляющее большинство многонационального населения СССР