"Елена Гилярова. Учитель с царским именем (Ретро-роман. Окончание) ("Дружба народов" № 10 2002)" - читать интересную книгу автора

их яичком, - он вздохнул. - Знаешь, Паша, я решил, что хватит
околачиваться в городе. Вот закончу дела у тети Мани - и домой, - а про
себя добавил: - Если Москва меня отпустит".
Родные места, ельник да осинник, овраги с холодными ручьями, на холмах
деревни, окруженные по окоему лесом, суглинистые косогоры, медноствольные
сосны на обрывах, под которыми сверкает быстрая холодная речка, омывая
невесть откуда взявшиеся валуны... Вязкие от родников
красновато-железистые подножья обрывов, заросли крапивы по грудь человеку,
глинистые колеи лесных дорог, кабаньи и лосиные следы, птичий пересвист,
земляничный дух прожаренных солнцем полян.
Пора домой, пора, почему он решил, что там никто его не ждет.
Ждут речка, и лес, и овраги, и косогоры, и тропинки. И Прокопий
Лукьяныч. И Наталья ждет, небось, вся испричиталась.
Наталья Степановна была школьная прислуга, чистюля, аккуратистка,
обладавшая на редкость пронзительным, визгливым голосом, многословная,
косноязычная, но в сущности человек правильный и хороший. А.П. взял ее в
школу лет пять назад по настойчивой рекомендации Марфы Мироновны и сначала
морщился от ее настырности, от пронзительного голоса, но быстро оценил
Наташино трудолюбие, школа стала опрятнее и чище. На детей она нещадно
кричала, чтобы лучше ноги вытирали, считала своим долгом следить за их
поведением, разнимала дерущихся, бегала за угол посмотреть, не курят ли
там сорванцы, не подожгут ли школу, и вообще была чрезвычайно активна.
Как-то раз учитель увидел, как Наталья Степановна подозвала маленького
Ваньку Голавлева, вечно голодного, с землистым лицом, и сунула ему чтото в
руки. А.П. подошел к Ваньке и спросил, зачем подзывала его тетя Наташа.
Мальчишка чуть смутился: "Пирожка дала".
Выяснилось, что сварливая Наталья потихоньку подкармливает самых
голодных, а иногда водит ребятишек из дальних деревень к себе ночевать, -
"чтоб не скучно было".
У нее был сын, взрослый долговязый парень, работавший на кирпичном
заводе, недавно построенном в версте от села. Работа была тяжелая,
грязная, но платили по деревенским меркам неплохо. Сын частенько не
ночевал дома - то ли оставался в ночную смену, то ли ночевал где-то еще,
да и получку не всю доносил до дома, и Наталья изводила его упреками,
слезами и причитаньями, что она всю душу в него вложила, а он плохо
заботится о матери, не помогает по хозяйству. На ее брань и упреки он
отвечал грубостью. Все это в скором времени стало изливаться на А. П. и
еще больше на Марию Ивановну. Сколько раз, зайдя на кухню, учитель
заставал там Наталью Степановну, утирающую глаза кончиком головного
платка, и усталую М.И., не знающую, как остановить этот поток жалоб.
- Как он ко мне относится, А.П., хоть бы вы на него воздействовали, у
мене в груди кипящее олово или другое какое железо, это же так жить
нельзя, как он к матери относится! Придет, ни словечка ласкового, не
спросит, как я себе чуствую, а я вся наскрозь больная, М.И., вы женщина и
знаете, А.П. не поиметь, как мене всю разламываить и сил моих нету так
жить! А деньги - ну рази это деньги, чего он приносит, это ж курям на
смех, а одеться-обуться надо, а соли, а сахарку, а папирос евойных
вонючих, это ж весь наскрозь прокурился!
А.П. пытался внушить ей, что постоянной руганью и ворчней она сама
отдаляет и озлобляет сына, но она попросту не умела слушать, слова учителя