"Владимир Гиляровский. Трущебные люди" - читать интересную книгу автора

i
На самом краю города Верхневолжска, на высоком, обрывистом берегу
Волги, стоит белильный завод, принадлежащий первогильдейному купцу
миллионеру Ко-пейкину. Завод этот, состоящий из целого ряда строений
деревянных и каменных, закоптелых, грязных снаружи и обнесенных кругом
высоким забором, напоминает собою крепость. Мрачно, неприветливо выглядывает
он снаружи... острожным холодом веет от него...
У высоких решетчатых железных ворот завода бессменно, день и ночь,
сидит сторож, обыскивая каждого выходящего извнутри и спрашивая каждого
входящего, "зачем?" и "к кому он идет?".
В один из холодных январских воскресных вечеров холодного 187... года к
воротам завода подходил, или, вернее сказать, подбегал, молодой человек, с
интеллигентным лицом, одетый в рубище, в опорках вместо сапог, надетых на
босые ноги. Подошедший постучал в калитку большим железным кольцом, и на
стук вышел сторож, усатый солдат, с добродушно-строгим выражением чисто
русского, курносого лица.
Что тебе?
Насчет места... нет ли у вас на заводе...- под аккомпанемент щелкавших
от холода зубов вымолвил подошедший.
- Замерз, босая команда!.. Ну ступай в сторожку, погрейся уж! - не отвечая на вопрос, добродушно сказал солдат, окидывая его взглядом.
Молодой человек вошел в маленькую сторожку, теплую, как баня, от
накалившейся железной маленькой печки, и поместился у притолоки.
Садись к печке, погрейся,- пригласил его солдат, что и было немедленно
исполнено.
Ну, пропился, что ли, коли на копейкинские хлеба пришел? Впервой сюда?
Да, ни разу еще нигде не работал, хоть с голоду умирай, спасибо еще
добрые люди послали, а то хоть и топиться так впору!
А сам из каких? Приказчик прогорелый или из трактирщиков?
Нет, юнкером на Кавказе служил, офицерского чина не получил, вышел в
отставку, приехал сюда место искать и прожился...
Сторож переменил тон. На его лице мелькнула улыбка, выражавшая горькое
сожаленье и вместе с тем насмешку.
Что ж делать, барин! Не вы первый, не вы по следний! Трудно только вам
будет здесь без привычки, народ-от мрет больно! Вот сейчас подпоручика
Шалеева в больницу увезли, два года вытрубил у нас, надо полагать не
встанет, ослаб!
Неужели рабочим, простым рабочим был подпоручик?
Эх, барин! Да что подпоручик, капитан, да еще какой, работал у нас!
Годов тому назад пяток, будем говорить, капитан был у нас, командир мой, на
Капказе вместе с ним мы горцев покоряли, с туркой дрались...
Капитан?
Как есть; сижу я это словно как теперь в сторожке... перед рождеством
было дело, холодно... Вдруг, слышу, в ворота кто-то стучится - выхожу.
Стоит это он у ворот, дрожит. Сапожонки ледащие, шапчонка на голове робячья,
махонькая, кафтанишка - пониток рваный, тело сквозь видать,- не узнал я
его сразу, гляжу, знакомое лицо, так и хочется сказать: Левонтий Яковлевич,
здравья желаю! Да уж изменился больно
ен, прежде-то, при мундире да при орденах, красавец лихой был, а тут
осунулся, почернел, опять и одежа... одначе я таки признал его, по рубцу