"Владимир Гиляровский. Мои скитания" - читать интересную книгу автора

за несколько дней выросло круглое, высокое здание с загадочной манящей
рекламой "Цирк араба-кабила Гуссейн Бен-Гамо". Юноша немедленно про-ник туда
и в два года постиг "тайны циркового искусства", "стал недурным акробатом и
наездником".
Вологда в то время была, по словам Гиляровского, полна по-литических
ссыльных, которых местные обыватели называли одним словом - "нигилисты".
Здесь были революционные демократы, на-родники, ссыльные по делу
Чернышевского и по делу "Молодой России", жили здесь Н. В. Шелгунов и П. Л.
Лавров, были и участники польского восстания 1863 года. На улице то и дело
можно было встретить "нигилиста" в широкополой шляпе, в не-брежно накинутом
на плечи пледе или народника в красной ру-бахе, в поддевке и простых
сапогах.
Ссыльные бывали частыми гостями и в доме Гиляровских. На-родники,
неразлучные братья Васильевы, не только репетиторство-вали, но и просвещали
юного гимназиста, по части политики. Жили они большой колонией в маленьком
флигельке у самой гимназии. Гиляровский посещал их вечеринки, слушал
оживленные споры, распевал песни о Стеньке Разине. В августе, когда родные
жили еще в деревне, кружок ссыльных собирался у Гиляровских, в глу-хом саду.
Однажды один из ссыльных принес гимназисту Гиляровскому запрещенную
книгу, роман Чернышевского "Что делать?". Юноша залпом прочитал книгу, и она
произвела на него сильное впечат-ление. Неведомый Рахметов, ходивший в
бурлаки, спавший на гвоздях, чтобы закалить себя, стал мечтой смелого юноши,
давно уже полюбившего свой народ. Гиляровский решил последовать примеру
Никитушки Ломова и в июне 1871 года после неудачного экзамена в гимназии,
без паспорта, без денег ушел из родного дома, на Волгу, в бурлаки.
Начались скитания под чужим именем, началась бродяжная жизнь...
Из Вологды в Ярославль добрался пешком. На Волге уже сви-репствовала
холера, безжалостно косившая волжский люд, крюч-ников, рабочих причалов. У
пристаней дымили пароходы, буксиры деловито тянули длинные караваны барж, но
не видно было ста-ринных бурлацких расшив, куда так хотелось попасть под
влия-нием только что прочитанного романа. В поисках Гиляровский долго бродил
по берегу, любуясь большим русским городом, жи-вописно раскинувшимся на
Волге. Какой-то старик, случайно встреченный на берегу, указал на загорелых
оборванных людей, как раз выходивших из кабака. Это были чуть ли не
последние на Волге бурлаки. Один из них по пути в Ярославль умер от холеры
прямо в лямке, а заменить было некем. Может быть потому так охотно приняли
они Гиляровского в свою семью.
- Прямо говорить буду, деваться некуда, - хитрил он, скры-вая свое
прошлое, - работы никакой не знаю, служил в цирке, да пришлось уйти, и
паспорт там остался.
- А на кой ляд он нам?.. Айда с нами, на заре выходим, - пригласили
бурлаки. Кто-то указал на сапоги, посоветовал:
- Коньки брось, на липовую машину станем!
Сапоги пропили, купили на базаре онучи, три пары липовых лаптей, и с
рассветом Гиляровский уже тянул лямку в расшиве, шедшей на Рыбинск.
Никакие превратности судьбы не пугали его: кончилась пу-тина, -
работал крючником, лихо справляясь с девятипудовыми кулями муки; набив
железные мускулы, - оказался в солдатской казарме; исключили из юнкерского
училища - поступил истопни-ком в школу военных кантонистов; не имея зимой
пристанища, пошел на белильный завод купца Сорокина в Ярославле, а с