"Александр Гейман. Крюшон соло" - читать интересную книгу автора

Однако прошедшего воротить было нельзя, и, как это всегда бывает, все
пытались наверстать упущенное, осыпая милостями того, кто был ближайшим
соратником скрывшегося святого. Крюшона ублажали так, что теперь уже он мог
обмазать трон соплями вместо графа,- впрочем, делать это аббат не спешил -
то ли сказывалось присущее всем иезуитам самообладание и умение противиться
искушению, то ли аббат просто приберегал это напоследок. Зато палач как-то
подошел к аббату и пробубнил, не глядя ему в глаза, что, дескать, он теперь
тоже не возражает - если хочет, то аббат тоже может разок постоять на
фелляции.
Ну, а что касается англо-германского влияния при дворе, то от него не
осталось ни малейшего запаха. Тапкин и Пфлюген не смели и пикнуть, даже
когда аббат наложил на них епитимью: британцу он велел сбрить бакенбарды и
поститься, то есть не есть скоромного, каждую пятницу-субботу-воскресенье-
понедельник-вторник-четверг, а Пфлюгену вменялось выучить итальянский под
началом де Перастини, а еще совершать естественные отправления исключительно
стоя на голове.
Мало того, видя, как ревностно взялся аббат наставлять европейскую
паству, император, желая сделать приятное последнему из некитайских
французов, отрядил ему в постоянное пользование двух некитайских рикш. Один
из них неотличимо походил на прусского посла барона фон Пфлюгена-Пфланцена,
а другой был вылитый лорд Тапкин. Даже в одежде эти двое рикш ухитрялись
полностью копировать европейцев: двойник Тапкина носил белый смокинг в
красный горошек и шаровары, а подражатель барона Пфлю одевал расклешенное
трико и великолепную бухенвальдскую пижаму в черно-белую клетку. Разумеется,
оба не забывали и про галстук - эта деталь европейского костюма была у обоих
рикш образцово элегантна.
Сходство некитайских рикш с послами не переставало изумлять аббата. Он
все хотел показать Тапкину и Пфлюгену эту поразительную способность
рикш-некитайцев к мимикрии, но это ему из раза в раз не удавалось. Крюшон
обычно звал с собой де Перастини и, сев с ним в коляску, спешил к дому
Пфлюгена.
- Ах, ну наконец-то я покажу нашему славному немцу того, кто во всем
ему слепо подражает,- заранее радовался аббат.
Но прибыв на место, аббат неизменно узнавал, что его благородия барона
фон Пфлюгена нет дома.
- Как нет? - изумлялся аббат. - Голубчик, этого не может быть. Мы
твердо условились вчера, что я за ним заеду.
- Никак нет,- разводил руками Гринблат-Шуберт,- кабинет и спальня
господина барона пусты.
- Вот как? А ты смотрел, к примеру, в погребе?
- Нет, не смотрел,- признавал Гринблат.
- Ну, так поищи же барона получше!
- С вашего позволения, аббат,- любезно предлагал де Перастини,- я,
пожалуй, тоже схожу поищу нашего дорого Пфлю. А то этот Гринблат опять
упустит куда-нибудь заглянуть.
- Да, да,- благодарил аббат,- четверо глаз, то есть, трое,- поправлялся
он, так как де Перастини так все и ходил с черной повязкой на глазу,- трое
глаз в таком деле лучше, чем двое.
Де Перастини, шумно дыша, подымался наверх к Шуберту-Гринблату, и в
открытые окна разносился шум поисков.