"Н.Геворкян, Н.Тимакова, А.Колесников. От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным" - читать интересную книгу автора

Но точно помню: как-то раз решил все-таки его со всех сторон окружить и
выяснить про какую-нибудь спецоперацию. Но ничего у меня не вышло.
А потом я его спросил: "Я - виолончелист, я играю на виолончели. Я
никогда не смогу быть хирургом. Но я - хороший виолончелист. А у тебя что
за профессия? Я знаю, ты - разведчик. Не знаю, что это значит. Ты кто? Что
ты можешь?"
И он мне сказал: "Я - специалист по общению с людьми". На этом мы
разговор закончили. И он действительно считал, что профессионально
разбирается в людях. А когда я развелся со своей первой женой, Ириной, он
говорил: "Я точно предвидел, что так и будет". Я был с ним не согласен, я
не считал, что у нас с Ириной все было ясно с самого начала. Но слова его
произвели на меня большое впечатление. Я гордился и очень дорожил тем, что
он - специалист по общению с людьми.


МОЛОДОЙ СПЕЦИАЛИСТ
"ИНСТРУКЦИЯ И ЕСТЬ САМЫЙ ГЛАВНЫЙ ЗАКОН"

- Меня оформили сначала в секретариат Управления, потом в
контрразведывательное подразделение, и я там проработал около пяти месяцев.
- Это было то, что вы себе представляли? То, чего так ждали?
- Конечно, нет. Я все-таки после университета пришел. Была уже
определенная подготовка. И вдруг я вижу стариков, которые трудились еще в
те незабвенные времена. Некоторые уже вот-вот должны были уйти на пенсию.
Помню, они как-то разрабатывали одно мероприятие. Сидела целая группа.
Меня тоже привлекли. Я уже не помню детали, но один говорит: "Давайте
так-то и так-то сделаем. Согласны?" Я говорю: "Нет, это неправильно". -
"Что такое, почему неправильно?" - "Это противоречит закону". Он
удивляется: "Какому закону?" Я называю закон. Они говорят: "Но у нас же
есть инструкция". Я опять про закон.
Они ничего не понимают - и опять про инструкцию. Я говорю: "Так это же
инструкция, а не закон".
А собеседник мой искренне и с удивлением: "Для нас инструкция и есть
самый главный закон". Причем сказал дед без иронии. Абсолютно. Так они
были воспитаны, так работали. Я так не мог. И не только я, но и
практически все мои ровесники.
Несколько месяцев покрутился формально, подшивал дела какие-то. А через
полгода меня отправили на учебу, на шесть месяцев, на курсы переподготовки
оперативного состава. Это была ничем не примечательная школа у нас, в
Ленинграде. Считалось, что база у меня есть, а нужна чисто оперативная
подготовка. Я там проучился, вернулся в Питер и еще где-то около полугода
отработал в контрразведывательном подразделении.
- Что это было за время?
- Что за время? Конец 70-х. Сейчас говорят: "В тот момент Леонид Ильич
начал закручивать гайки". Но это было не очень заметно.
- А в работе органов что-нибудь изменилось?
- Знаете, на самом деле многие вещи, которые правоохранительные органы
стали позволять себе с начала 90-х годов, тогда были абсолютно невозможны.
Действовали как бы из-за угла, чтобы не торчали уши, не дай Бог. Я для
примера расскажу только одну историю. Допустим, группа диссидентов