"Эдуард Геворкян. До зимы еще полгода (Журнал "Химия и жизнь")" - читать интересную книгу автора

в карман. Внезапно всхлипнула и жалобно сказала:
- В детстве я мечтала играть на скрипке...
Аршак с большим сомнением оглядел ее дородную фигуру. Елена Тиграновна
достала платок и вытерла глаза.
Потом, много дней спустя, как-то ночью то ли мне приснится, то ли от
бессонницы сочинится история о звуках скрипки, которые донесутся сверху,
от Парсадановых. Игра очень неумелая, но вдруг взрывается каскадом жутких
звуков, скрипка словно разговаривает, рычит и стонет, слышны обрывки
странной, пугающей мелодии.
Днем я осторожно спросил у доцента, кто у них играл, но доцент сердито
огрызнулся, никто, мол, не играл и играть не мог! А еще через несколько
дней я узнал, что Елена Тиграновна тихо ушла от доцента к какому-то
молодому композитору и уехала после развода и нового брака в Бейрут.
Обитатели двора были поражены - бывшая мадам Парсаданова была лет на
восемь старше мужа и, по слухам, боялась, что он уйдет к молодой. А тут -
на тебе!
Но это будет потом, когда все или почти все жильцы забудут о снеге, а
пока мы стоим во дворе и ждем, что будет дальше.
Дальше: из подъезда вышел завскладом Амаяк, или просто Амо, и прошелся
по снегу монетами достоинством в один рубль.
Елена Тиграновна истерично расхохоталась. Амаяк обнаружив, что ходит
денежными знаками, имеющими хождение, рассвирепел. Подскочил к нам и, цедя
неопределенные угрозы, стал допытываться, чьи это шутки и с кем бы
по-мужски поговорить.
Пока Амо развивал тему мужского разговора, из подъезда вышел самый
скверный и склочный обыватель дома - отставной бухгалтер Могилян.
Поговаривали, что из его анонимок можно составить библиотеку. Люди же
тертые намекали, что до войны этот мелкий сукин сын был наделен властью и,
властью пользуясь, крови нацедил немало. Советовали не связываться, чтоб
вони было поменьше.
Уйдя на пенсию, он удвоил активность. Писал на всех. В некоторых моих
историях его обрабатывали дисковой пилой, электропаяльником, бормашиной и
другими инструментами.
Амо радостно хрюкнул и ткнул меня кулаком в бок.
Могилян оставлял прекрасные четкие следы собачьих лап!
- Бог шельму метит! - провозгласил Амо. - Какая, интересно, сука на
меня кляузу накатала, будто я товар налево пускаю?
- Что же это делается?! - вскрикнул кто-то рядом.
Я обернулся. Ануш, вздорная старуха с первого этажа, в страхе смотрела
под ноги Могиляну.
"Все, - подумал я со злорадством, - Могиляну абзац! Завтра весь город
на него пальцем будет показывать, Ануш постарается".
Могилян долго смотрел на свои следы, потом обвел нас расстрельным
взглядом и метнулся в подъезд. Тут же возник снова, с ведром воды. Но это
ему не помогло, от воды снег вспухал, а следы становились четче.
Свинцовыми мутными глазами Могилян истребил нас вторично, обещающе сказал
"ладно" и сгинул.
Завтра его дочь, несчастное затрушенное создание, расскажет, как он
звонил во все инстанции по восходящей, а потом, не дождавшись немедленной
кары злоумышленников, предпринял личный обход отделений милиции и других