"Эрнесто Че Гевара. Дневник мотоциклиста" - читать интересную книгу автора

климатом, идеальными женщинами, идеальной едой, идеальной работой -
блаженно несуществующей. Подумаешь - задержаться там на годик, и по боку
всю эту учебу, зарплату, семью и т п. Огромная лангуста подмигивает нам с
витрины, с листьев салата, на которых она разлеглась, и всем своим видом
говорит: "Я с острова Пасхи - оттуда, где идеальный климат, идеальные
женщины..."
Мы терпеливо ждали у дверей "Джоконды" своего земляка, который "не
подавал признаков жизни", и хозяин соблаговолил впустить нас, чтобы мы не
перегрелись на солнце, и тут же угостил одним из своих великолепных
завтраков из жареной рыбы и жиденького супчика. О нашем земляке мы больше
не слышали за все время нашего пребывания в Вальпараисо, но зато сблизились
с хозяином харчевни. Это был странный тип - томный, полный безмерной любви
ко всякой живой твари - только ненормальной, - попадавшей в поле его
зрения, однако с обычных клиентов драл три шкуры; таково, видимо, было его
понимание своей профессии. За все время, что мы пробыли там, мы не
заплатили ни сентаво, а он оказывал нам постоянные знаки внимания; "ты -
мне, я - тебе", - такова была его излюбленная присказка, что не указывает
на большую оригинальность, но может очень пригодиться в жизни.
Мы постарались установить прямой контакт с врачами из Петроуэ, но у
них после возвращения к повседневным заботам совсем не оставалось времени,
они ни разу не согласились на официальную встречу, однако нам удалось
выследить их, и в тот день мы разделились: пока Альберто шел за ними по
следу, я отправился навестить старую астматичку-посетительницу "Джоконды".
На беднягу было жалко смотреть: в своей комнатушке она дышала кислым
запахом застарелого пота и грязных ног, смешанным с пылью нескольких
кресел - единственной обстановки в ее жилище. К астме добавилась регулярная
сердечная недостаточность. В подобных случаях врач, сознающий свое полное
бессилие перед средой, хочет изменить положение дел, хочет чего-то, что
упразднило бы несправедливость, в данном случае - чтобы бедная старуха
могла хоть изредка где-нибудь прислуживать, надрываясь, но не сгибаясь под
жизненным бременем. Дело в том, что приспособление к среде приводит к тому,
что в бедных семьях к человеку, не способному зарабатывать себе на
существование, относятся с плохо скрываемой язвительностью; с этого момента
он перестает быть отцом, матерью или братом, превращаясь в отрицательный
фактор в борьбе за жизнь, и как таковой становится предметом ненависти со
стороны здоровых родственников, которые воспринимают его болезнь как личное
оскорбление. Здесь, в этих последних мгновениях жизни людей, которые не
привыкли заглядывать дальше завтрашнего дня, коренится глубокая трагедия,
общая для пролетариев всех стран; в этих умирающих глазах сквозит униженная
просьба о прощении, а также зачастую безнадежная просьба об утешении,
которая теряется в пустоте, как скоро затеряется и их тело в величии
окружающего нас чуда. До коих пор будет оставаться незыблемым этот порядок
вещей, основанный на абсурдном ощущении кастовости, на этот вопрос я
ответить не могу, но пора правительствам уделять меньше времени пропаганде
своих добродетелей и уделить больше, намного больше денег решению
общественно полезных задач. В моих силах сделать для больной совсем
немного: просто посоветовать приблизительную диету и выписать мочегонное и
антиастматические порошки. У меня еще осталось несколько таблеток
драмамина, и я даю их старухе. Когда я выхожу, меня преследует ее
вкрадчивый голос и безразличные взгляды остальных членов семьи.