"Рудольф Гесс. Комендант Освенцима. Автобиографические записки " - читать интересную книгу автора

тогда, когда сделал хорошую работу. От своих подчиненных я никогда не
требовал больше того, что мог бы сделать сам.
Даже в лейпцигской следственной тюрьме, где меня многое отвлекало и
развлекало, - само следствие, многочисленные письма, газеты, визиты, - мне
не хватало работы. Наконец, я попросил о ней, и мою просьбу удовлетворили. Я
склеивал пакеты. Хотя это и была довольно однообразная работа, все же это
занятие заполняло большую часть дня и принуждало меня к определенному
распорядку. Я сам установил для себя твердую норму, и в этом была вся суть.
В исполнительной тюрьме я с самого начала выбрал себе работу, которая
тоже требовала внимания, не будучи при этом чисто механической. Такая работа
помогала мне в течение многих дневных часов не предаваться бесполезным
мучительным мыслям. А по вечерам я испытывал к тому же приятное чувство: не
только окончился еще один день, но и была сделана добрая работа. Лишение
работы стало бы для меня самым тяжелым наказанием.
Даже в нынешнем заключении мне очень не хватает работы. Как я
благодарен за предоставленную мне возможность письменного труда, который
захватывает меня целиком.
Я разговаривал о работе со многими сокамерниками в тюрьме, а затем со
многими заключенными в КЛ, особенно в Дахау. Все были убеждены в том, что
жизнь за решеткой, за колючей проволокой на досуге, без работы невыносима и
даже представляет собой худший вид наказания.
Работа в заключении - это не только действенное воспитательное средство
в хорошем смысле этого слова, средство самовоспитания, которое также
побуждает заключенного оказывать сопротивление разрушительному воздействию
лишения свободы. Она также воспитательное средство для неустойчивых
заключенных, для тех, кто нуждается в постоянстве и выдержке, для тех, кого
благодатное действие труда еще позволяет вырвать из преступного мира. Однако
все сказанное выше действительно лишь при нормальных условиях.
Именно так и надо понимать девиз "Труд делает свободным"[37]
В Дахау я, как блокфюрер, непосредственно познакомился с отдельными
заключенными, и не только из своего блока.
Как блокфюреры мы просматривали исходящую почту заключенных. Тот, кто
длительное время читал письма заключенного и обладает достаточным знанием
людей, видит точное отражение его души. Каждый заключенный в этих письмах к
своей жене, к своей матери пытается, в зависимости от своих наклонностей,
описывать свои нужды и заботы. В течение своего срока он не может
притворяться, ускользать от взгляда опытного наблюдателя; не может он делать
это и в письмах.
У Айке было понятие "опасные враги государства", которое он так
навязчиво, всеми способами и не один год внедрял в умы эсэсовцев, что
каждый, не знавший его достаточно хорошо, и на самом деле проникался таким
представлением. Я тоже так думал. Теперь я следил за этими "опасными врагами
государства" и теми опасностями, которые они представляли. Находил же я
горстку озлобленных коммунистов и социал-демократов, которые, окажись они на
свободе, начали бы возмущать население, которые непременно стали бы
заниматься нелегальной работой. На этот счет они и высказывались вполне
откровенно. Другие заключенные в массе своей были коммунистическими и
социал-демократическими функционерами, которые тоже боролись за свои идеи,
действовали и лично принесли более или менее много вреда национальной идее,
НСДАП. Но при ближайшем рассмотрении, при повседневном общении с ними они