"Рудольф Гесс. Комендант Освенцима. Автобиографические записки " - читать интересную книгу автора

человек и уже мог решать вопрос об их готовности к освобождению. За время
моей службы в качестве блокфюрера лишь некоторых из них мне пришлось
переводить, как неисправимых, в шутцхафтлагерь для асоциальных. Они крали
все, что попадалось им на глаза, уклонялись от любой работы и были неряшливы
во всем. Большинство из них освобождалось по истечении предписанного срока.
Рецидивов почти не имелось.
Если они не имели по несколько судимостей или другие отметины
антиобщественного поведения, заключение все же угнетало их. Они испытывали
стыд - особенно пожилые, которые прежде не вступали в конфликт с законом. Их
наказали потому, что из-за своей твердолобости, из баварского упрямства они
многократно уходили со своей работы, или слишком любили пиво, или совершили
другие проступки, которые привели их к прогулам, давшим, однако, ведомству
по труду повод водворить их в лагерь. Но все они переносили тяготы лагерной
жизни более или менее стойко, ибо знали наверняка, что по окончании своих
сроков будут выпущены на свободу.
Иначе обстояло дело с девятью десятыми других обитателей лагеря. Это
были: рота, [состоявшая из] евреев, эмигрантов, гомосексуалистов,
иеговистов, рота асоциальных и семь рот политических заключенных,
преимущественно коммунистов. Сроки ареста этих политзаключенных были
совершенно неопределенными. Они зависели от непредвиденных факторов. Данным
заключенным это было известно, и такую неопределенность они переносили очень
тяжело. Уже только эта причина делала их лагерную жизнь мучением. Я говорил
об этом со многими трезвомыслящими, благоразумными политзаключенными. Все
утверждали в один голос: можно было вынести все тяготы лагерной жизни -
произвол эсэсовцев или лагерного актива, суровую дисциплину, многолетнее
принудительное сожительство, однообразие будней, но только не неизвестность
срока заключения. Это разрушало даже самую сильную волю. Неопределенность
срока заключения, - а его продолжительность часто зависит от совершенно
ничтожных чиновников, - это, по моим наблюдениям и выводам, фактор, который
оказывает самое плохое, сильнейшее воздействие на души заключенных.
Профессиональный преступник, приговоренный, например, к 15 годам тюрьмы,
знает, что он выйдет на свободу не позднее этого срока, а еще вероятнее,
значительно раньше. Политзаключенный в КЛ, водворенный туда зачастую на
основании невнятного доноса или усилиями недоброжелателей, направляется в КЛ
на неопределенное время. Его срок может продлиться год, он может продлиться
десять лет. Ежеквартальный пересмотр ареста, предписанный в отношении
немецких превентивно арестованных, был только формальностью. Решение
зависело от инстанции, которая подвергала аресту. А она ни в коем случае не
хотела допустить ошибку. Жертвой оказывался заключенный, навсегда переданный
"на усмотрение" отправившей его в лагерь инстанции. Его протесты и жалобы не
имели смысла. При благоприятных обстоятельствах иногда случались, в порядке
исключения, "пересмотры", которые заканчивались внезапным освобождением. Но
все это были исключения. Как правило же, продолжительность срока
определялась произволом судьбы.
Три вида надзирателей и охранников имелись равным образом в
следственном изоляторе, в тюрьме и в концентрационном лагере. Они могли
превратить жизнь заключенного в ад, но могли и облегчить само по себе
тяжелое существование заключенного, сделать его переносимым.
Злонамеренные, изначально злые, грубые, подлые натуры видели в
заключенном лишь объект, на котором они могут безнаказанно выместить свои,