"Рудольф Гесс. Комендант Освенцима. Автобиографические записки " - читать интересную книгу автора

мгновенно распространяются разного рода слухи, а также смог наблюдать их
последствия.
Новости, слухи, которые передаются как можно более секретными
способами, - это эликсир жизни в тюрьме. Чем сильнее изолирован заключенный,
тем сильнее слух. Один из моих "сотрудников", то есть один из заключенных,
работавший вместе со мной в хозчасти, находившийся там уже больше десяти лет
и сам ставший инвентарем, находил дьявольское развлечение в том, чтобы
придумывать всякого рода слухи и наблюдать за их действием. Поскольку он
действовал очень хитро, его никогда нельзя было уличить при возникавших то и
дело серьезных происшествиях. Однажды я сам стал жертвой такого слуха:
согласно этому слуху, благодаря дружескому расположению высших чиновников
тюрьмы ночью ко мне в камеру пускают женщин. Один из заключенных через
тюремщика тайно передал эти сведения, изложенные в виде анонимной жалобы, в
учреждение, ведающее исполнением наказания, в карательную и надзорную
инстанцию. Однажды ночью в мою камеру внезапно нагрянул сам глава тюремного
ведомства в сопровождении своих заместителей, а также директора тюрьмы,
вытащенного из постели. И все это для того, чтобы лично убедиться в
истинности этой жалобы! Несмотря на тщательно проведенное расследование, не
удалось найти ни сочинителя жалобы, ни того, кто передавал этот слух! При
моем освобождении мой вышеупомянутый "сотрудник" сообщил мне, что это он
сочинил этот слух, написал записку заключенному из соседней с моей камерой,
а тот в свою очередь написал жалобу, чтобы отомстить директору тюрьмы,
отклонившему его прошение о смягчении режима. Причина и следствие! А ведь
все это могло окончиться и гораздо хуже!
Особый интерес для меня в этом заведении представляли заключенные,
вновь прибывающие в тюрьму. Наглый, самоуверенный и дерзкий профессиональный
преступник. Исправить его не смогло бы и самое тяжелое наказание. Он -
оптимист. Уж как-нибудь и ему выпадет благоприятная возможность. Нередко на
воле он проводил всего несколько недель, бывал, так сказать, в отпуске.
Тюрьма постепенно превращалась в постоянное место его обитания. Оступившиеся
впервые, либо ставшие, по воле злого рока, заключенными во второй или в
третий раз, были подавленными, робкими, обычно мрачными, немногословными,
часто охваченными страхом. На их лицах можно было прочесть переживания,
несчастье, беду и отчаяние. Здесь много интересного материала для
психоаналитика или для социологов!
После всего, что я видел и слышал в течение дня, вечером мне было
радостно возвращаться в свою одиночную камеру. Я спокойно обдумывал события
дня и делал выводы. Я углублялся в свои книги и журналы или читал письма,
пришедшие мне от родных и близких и просто друзей. Читал об их планах, о
том, что мы вместе будем делать после моего освобождения, и улыбался их
желанию вселить в меня мужество и утешить. В этом я больше не нуждался. На
пятом году заключения я уже привык к тюрьме.
Мне осталось отбыть еще пять лет лишения свободы, не имея ни малейшей
возможности сократить этот срок. Многочисленные просьбы о помиловании со
стороны влиятельных лиц, и даже ходатайство человека, близкого к
рейхспрезиденту Гинденбургу, были отклонены по политическим мотивам. Я
больше не рассчитывал на то, что меня освободят до истечения десятилетнего
срока, и строил планы своих дальнейших занятий: языки, продолжение
образования. Думал о чем угодно, но только не о досрочном освобождении.
И вдруг оно совершилось! Благодаря крайне правым и крайне левым, в