"А.И.Герцен. Елена " - читать интересную книгу автора

Густые, темные волосы, зачесанные по-тогдашнему вверх, открывали белое,
как слоновая кость, чело; темно-голубые глаза горели любовью. Просто и
роскошно была она одета, во всем выражалась женщина любящая. Возле нее, на
мягкой бархатной подушке, лежал ребенок месяцев десяти, и она не спускала
с него глаз. Она беспрестанно вставала, то становилась на колени перед
подушкой и молча смотрела на него с избытком чувства, возможным только
матери, то прижимала его к груди, целовала ему ножки, ручки до того, что
ребенок плакал, то пряталась от него и приходила в восторг, когда
замечала, что он ее ищет, то говорила с ним, кокетничила перед ним и чуть
не прыгала от радости, когда он улыбался. Как счастлив должен быть отец
этого ребенка! Только та мать так любит детей, которая страстно любила
отца их; она в ребенке продолжает любить его, это - апофеоз самой любви
их. Но отец этого ребенка не был счастлив.
- Погодите здесв, - сказал князь Ивану Сергеевичу, вводя его в
гостиную, и пошел далее. Дверь в будуар была полузатворена, и он
остановился перед сценою, которую мы сейчас видели. Князь был поражен,
слезы навернулись на глазах, и сильно забилось сердце его. Дверь
скрипнула; женщина обернулась, крик восторга вырвался из груди ее, и в
одно мгновение она повисла на шее князя, осыпая поцелуями мужественное и
гордое лицо его.
- Сегодня я тебя никак не ждала. На дворе такой холод, ты иззяб! - И
она схватила его белую, стройную руку и старалась отогреть ее поцелуями. -
Знаешь ли, что ты уж две недели не был у меня? Но я не сержусь. Двор в
Москве: тебе много хлопот. Ну, что императрица?.. Да ты что-то мрачен?
Посмотри, как мил наш Анатоль: он сегодня целый день не плакал, ручонку
сам протягивает...
И она подвела князя к дивану. Он взглянул на ребенка и на нее с
каким-то состраданием, но всякий мог бы заметить, что в эту минуту он один
заслуживал сострадания.
- Елена, я приехал обрадовать тебя, - сказал он, стараясь как можно
реже встречать ее взор, - императрица простила меня, велела приехать в
Петербург. Душевно жаль, что я решительно не могу взять тебя с собою, но я
скоро опять побываю в Москву. Будь тверда, душа моя, пиши ко мне обо всем,
что нужно.
Глаза Елены омрачились; из-за слов князя выглядывало для нее что-то
чудовищное, ужасное. И почему он говорит не так, как прежде, и почему
нельзя ей ехать в Петербург, и зачем же он едет, если ей нельзя, и что это
- писать обо всем? будто ей есть о чем писать, кроме любви, - неужели о
своих нуждах? как будто у ней есть нужды, кроме потребности любви? Еще в
прошлый раз она замечала в нем что-то необыкновенное, принужденное; зачем
-взор его задумчиво простирался вдаль, когда она была возле него, когда он
должен был окончиться на ее взоре?.. Ей сделалось страшно, она заплакала.
- О, ради бога, не плачь! - воскликнул князь с жаром, увидав ее слезы.
- Умоляю тебя, мой ангел, моя Елена! Каждая слеза твоя падает растопленным
свинцом на мое сердце. Не мучь меня, и так душа моя разбита, и ты
отравляешь минуту радости, которую я ждал целые годы. Зачем подошла ты так
близко к моему существованию? На мне проклятие, я гублю все,
приближающееся ко мне. Я, как анчар, отравляю того, кто вздумает отдохнуть
под моей сенью!
- О, я не раскаиваюсь, - перебила она его. - И если в самом деле