"Геннадий Иосифович Геродник. Моя фронтовая лыжня " - читать интересную книгу автора

сапогах пробирается стороной, по узким тротуарам, а мы, как и положено
строю, шпарим посреди улицы, так сказать, по стрежню грязевой реки.
- Ну и городок! - ворчит шагающий впереди меня парень. - Вот уж
действительно - дыра!
- В этакой дыре не только заноешь, но и завоешь! - добавляет его
сосед.
- В Москве живут москвичи, в Туле - туляки, а этих захолустных
провинциалов как назовешь? - острит мой сосед.
Тут я должен извиниться перед ныне здравствующими "провинциалами" и за
себя, и за моих однополчан, хотя делаю это с большим опозданием. Скорее
всего, наши впечатления от вашего города были очень субъективны. Охотно
верю, что в мирное время, вдобавок весной или летом, в недождливую пору,
это место показалось бы нам даже симпатичным. Да если бы еще экскурсовод
провел нас по улицам, познакомил с здешними достопримечательностями...
Тот квартал, куда лейтенант привел невьянцев, не показался нам ни
красивым, ни примечательным. Пустырь, группа нежилых домов. Некоторые с
разбитыми окнами, без дверей. Похоже, предназначены на снос. И вокруг, и
внутри копошатся сотни призывников. Здесь мы провели остальную часть дня.
Нас кормили, водили в баню, пропускали через медкомиссию. Осмотр проходил в
быстром темпе, отсевали очень редко.
Разбили нас на батальоны, роты и взводы. Номеров у подразделений пока
нет, их именуют по фамилиям временных командиров.
- Рота Басаргина, выходи на построение!
- Батальону Куварзина собраться у двухэтажного кирпичного дома без
крыши!
- Лейтенант Гарусов, веди своих молодцов в сороковой!
- А ты, Чехонин, - в двести восьмидесятый!
Так из невероятной человеческой толчеи, из хаотического скопления
людей, напоминающего старинную ярмарку, постепенно выкристаллизовываются
сцементированные воинской дисциплиной подразделения. Колонны - пока еще
далеко не стройные, шагающие вразнобой, - одна за другой уходят по главной
магистрали.
Часто называемые цифры поначалу были для нас загадкой. Но постепенно
выяснилось: это номера запасных лыжно-стрелковых полков.
Большая часть невьянцев, в том числе и я, попали в батальон Чехонина.
Опять выбрались на главный "проспект", опять месим грязь. Снова на посадку.
Уже смеркается, в деревянных одноэтажных домиках зажигаются огни.
Вот один домик выгодно выделяется среди неказистых соседей. Он окрашен
в веселые тона, у него кружевные наличники. На подоконниках сквозь занавеси
видны цветы. Из этого уютного домика вышел интеллигентного вида мужчина.
Без шапки, в пижаме и тапочках. У его ног, радостно повизгивая, вертится
собачонка. Мужчина неторопливо закрыл ставни, без особого интереса
скользнул взглядом вдоль нашей колонны, затем позвал собачку и направился к
калитке.
Эта идиллическая картина вызвала у меня приступ тоски по утраченному
домашнему уюту. В такие часы я обычно возвращался из школы. Тоже
переодевался в пижаму, закрывал ставни. Приходила Ася, готовила ужин. Я
рассказывал ей о школьных новостях, она мне - о больничных. После ужина я
садился за письменный стол, проверял тетради, готовился к урокам. Затем
располагался на кушетке, просматривал газеты, читал журналы, книги...