"Елена Георгиевская. Инстербург, до востребования " - читать интересную книгу автора

- Ты уверен, что это она пишет?
- А кто? - Миша резко развернулся к ней. - Я, конечно, не специалист по
стилистике, я и ноты иногда еле читаю, но такое могла написать только она. С
разных адресов, но язык один и тот же... Я, может, как-то не так выражаюсь?
Ты что, успела пересечься с ней?
- Когда бы я успела, интересно?
- Чёрт знает... ваши окольные инцестуальные пути.
- Миша, я спать хочу. Иди к чёрту со своими шутками. Или к Нахмансону
сходи, он оценит.
- У тебя амнезия, я только что от него, я же тебя предупреждал, что
ухожу именно к нему... Пойми, я не собираюсь лезть в дела твоих
родственников, просто они охуели.
- Она мне никто.
- Мне надоели твои бабы. Каждый раз что-нибудь всплывает. Это слишком
долго продолжается.
Повисла пауза; наконец Ася устало проговорила:
- Я же тебя предупреждала.
- О том, что вторая жена твоего папаши - психопатка, и что у неё
вдобавок больная на всю голову дочь, которая несколько лет подряд будет
проёбывать всем мозги?
- Ты меня тоже не предупреждал, что у тебя такая мать.
- Начинается... У неё хотя бы справки нет. Обычный тяжёлый характер. А
на фоне твоей бесценной Олечки моя мать просто святая.
- Тебе передалась моя амнезия. Напоминаю: если бы не Олечка, я бы тогда
не устроилась на нормальную работу. А ты в то время не мог найти работу
вообще, а заниматься халтурой в бандитских кабаках не хотел из принципа.
Следовательно, ты жил на деньги ненавидимой тобой Олечки.
Миша помолчал. Кто-нибудь другой на его месте устроил бы истерику:
российские мужчины, даже евреи, не выносят, когда им говорят правду о том,
за чей счёт они на самом деле живут. Но у него, в отличие от многих других
мужчин, были мозги, а не только желание любым способом доказать, что он
всегда прав.
- Она хочет нас поссорить и почти этого добилась, - медленно проговорил
он. - Будем продолжать в том же духе или подумаем, что делать дальше?

Чужая запись № 2

"Жид, ты хочешь поговорить о страхе? Я знаю, ты всегда хочешь об этом
поговорить. Есть только страх перед Богом, остальное - иллюзии. Настоящий
страх Божий - это не отвратительная паника, заставляющая мчаться в грозу, в
никуда, невесть куда или опутывающая по рукам и ногам (а у мужиков еще из-за
этого не стоит: горе вам, несчастные). Так может быть. Но на самом деле есть
только барьер, невидимая стена из рубинов и сапфиров, которая снилась Иоанну
Б., или из железобетона, который возводят наши современники. Это не
человеческая стена, которую хочется сломать, не союз дырявого забора и
колючей проволоки, не пинкфлойдовская wall, каждый кирпич которой
ненавистнее для тебя, жид, чем Гитлер и Сталин, вместе взятые. Это не
система, потому что систему придумали люди, а на самом деле то, что всем
движет, называется другими словами. Не теми, которые "ненормативная
лексика". Мы не помним этих слов. Настоящий страх - это не иудейская стена