"Игорь Гергенредер. Тень и источник (Повесть)" - читать интересную книгу автора

псевдоним.
В уме Слотова колыхнулось прочитанное и увиденное о подпольщиках,
разведчиках, и привязчиво задержалось: "Сосна! Сосна! На связи Ольха!"
- Клёнов? - сказал он.
- Сойдёт, - кивнул Борис Андреевич. - Распишитесь своей нормальной
подписью, поставьте число. И сообщения теперь всегда начинайте словами: "Как
стало известно от источника..." или: "Источник сообщает..."
- От третьего лица, - отметил Слотов, - понятно.


* * *


В один из первых дней морозца и снегопада Борис Андреевич получил, на той
же квартире, отчёт, написанный по форме. Накануне Слотов, после занятий в
университете, зашёл в редакцию к Вальцу: он обещал дать новое задание.
Заговорили о деле, и тут принесло Виктора Пчелина с сумкой, в которой что-то
побрякивало.
- Как съездил? - воскликнул Вальц, когда отзвучали приветствия.
Пчелин, оказалось, вернулся из туристической поездки в Польшу. Доставая из
сумки бутылки с пивом, поведал:
- Условия отличаются не в нашу пользу. Изображать жизнь в формах самой
жизни - там не закон для художников. Мне дали понять, не без чувства
превосходства: для них нетерпимо то, что терпим мы.
Вальц вставил:
- Не знают ошейника с шипами.
- Тебе ответят, у них это немыслимо, народ не такой! - Пчелин гмыкнул.
- Не любят нас, - Вальц поставил на стол чайные чашки. - В Академию наук
приезжал профессор-поляк, мы с ним разговорились тет-а-тет... Когда немцы
Польшу захватывали и наши перешли её границу, у нас в плену оказалось много
поляков. Хотя с Польшей мы вроде как не воевали... Профессор напомнил:
весной сорокового в урочище Катынь под Смоленском наши расстреляли тысячи
польских офицеров. А позднее свалили на немцев.
Пчелин проговорил сожалеюще:
- Попала Польша меж двух прессов. - И добавил: - Там при нас о войне не
вспоминали. А кто-то из наших вспомнит - молчат. Хотя варшавяне коснулись
войны: какая Варшава была разрушенная и какая теперь красивая. - Он налил
пиво в чашки и, протянув одну Слотову, стал описывать Варшаву...
Вячеслав до того не слышал о Катыни, и, когда оперработник читал отчёт,
подумывал: спросить? Они сидели в креслах друг против друга.
- Образчик грязной клеветы! - объявил Борис Андреевич, сделав вопросы
излишними. - Но нужно, чтобы это было неоспоримо! - продолжил он сурово. -
Вальц скажет, он этого не говорил, Пчелин, конечно, его не опровергнет, а
вас в качестве свидетеля мы не можем засвечивать.
Слотов решился выявить реакцию на одно своё предположение.
- Извините, Борис Андреевич, - начал преувеличенно смущённо, - в
кабинете... э-ээ... нет приборчика?
Сотрудник КГБ одарил студента снисходительной усмешкой.
- Хочется, чтобы всё, как в кино про шпионов? Но мы имеем дело не с
агентами разведок, и, если в каждом кабинете технику устанавливать,