"Игорь Гергенредер. Тень и источник (Повесть)" - читать интересную книгу автора

научной организации труда. Это какое-то бесстыдство убогости! Срам, как мы
отстали от Запада в кибернетике! Там электроника чудеса творит, а что
доступно нам на нашем рабочем месте? Не в одну папку все нужные вырезки
набивать, а класть в несколько, по темам?"
Следующий отчёт Вячеслав принёс по адресу, который ему назвали в телефонном
разговоре. Квартира в доме по улице Кришьяна Барона - дверь открыл мужчина
со строгим лицом. В комнате навстречу гостю шагнул Борис Андреевич, вставший
с кресла. Впервые протянул Слотову руку и наградил его крепким рукопожатием.
- Прошу!
Гость, заняв кресло перед журнальным столиком, окинул взглядом комнату.
Обстановка отражала средний уровень благосостояния: новый телевизор, ковёр,
софа и типичная в таком сочетании стенка с непременными фужерами и книжной
полкой.
- Хозяева разрешили нам в их отсутствие побеседовать, - пояснил Борис
Андреевич, в то время как напарник, помоложе его и не такой плотный,
развернул газету и погрузился в изучение телевизионной программы.
Расположившись напротив гостя, Борис Андреевич произнёс: - Что там у нас? -
с тем выражением, с каким потирают руки, и занялся докладной.
Слотов сообщал о мыслях Романа Вальца о государстве. Как нередко случалось,
Вячеслав один работал в его кабинете, и тут, увлечённо разговаривая, вошли
Роман Маркович и физик Даниил. Они упоминали академика Ландау. Тот, по
словам Даниила, не считал, что в стране построен социализм.
Вальц высказался:
- У нас ничто иное, как государственный капитализм! Государство -
единственный монополист. Реализована заветная мечта монополиста - чтоб
никаких конкурентов! Отчего и отсталость такая.
Даниил, сообщал Слотов, промолчал, а Вальц спросил его, Слотова, как идёт
дело (он писал очерк). К прежнему не возвращались.
Борис Андреевич для порядка уточнил: записали всё так, как прозвучало, не
корректировали? Вячеслав подтвердил, что нет. Оперработник, выдержав паузу,
произнёс:
- К нам приходят, просятся в помощники - мы отвечаем отказом. Работа у нас
серьёзная, и нужно, чтобы человек был с чувством ответственности, с хорошей
памятью, эрудированный, способный разбираться и правильно, точно излагать, -
он взял со столика отчёт, подержал в руке как нечто весьма и весьма
важное. - Я думаю, мы будем продолжать.
Слотов не выразил восторга. Сосала тоска. Но как бы он себя чувствовал,
если бы ему пресекли карьеру журналиста?
- Я повторяю, что дело добровольное, - Борис Андреевич, приглашая в
свидетели, взглянул на коллегу, севшего на стул поодаль.
- Понимаю, - обронил Слотов.
- Пишите! - услышал он. Перед ним положили лист бумаги и стали диктовать: -
В Комитет Государственной Безопасности. Я, такой-то, время, место рождения,
добровольно беру на себя обязательство содействовать органам госбезопасности
в разоблачении антисоветской пропаганды, клеветы на существующий строй и
всяких иных подрывных действий, берусь оказывать и другую помощь органам в
их борьбе с врагами Советской власти. Советской - с большой буквы, -
предупредил Борис Андреевич. - Написали? Дальше: "Обязуюсь моё
сотрудничество с КГБ держать в строгом секрете. С сего дня мои сообщения
буду подписывать..." - оперработник улыбнулся, - выберите себе какой-нибудь