"Игорь Гергенредер. Тень и источник (Повесть)" - читать интересную книгу автора

несовместим с пребыванием в стенах советского вуза.
Всё время ждавший этого удара Слотов замер. Миг - и безудержно хлынут
слёзы. В кого обращают его - человека, осознающего себя творческим
интеллигентом и никем иным! У него никогда не будет диплома, его публикации
больше не появятся в газетах. Оборвутся знакомства. Выпавшему из своей
среды, ему оставляют бытие среди людей, на каких он нагляделся, подрабатывая
грузчиком... Он прижал руку к дрожащей нижней губе.
- Стыдно? - хлёстко бросил гэбэшник.
Слотов в ознобе дикой тоски склонил голову:
- Не могу себе простить...
- Пусть вам будет стыднее! - произнёс гэбэшник так, будто годился студенту
в отцы, тогда как был старше лет на десять. - А чтобы мы видели, что вам
действительно стыдно, напишите честное подробное объяснение, - он приподнял
в папке верхние бумаги, достал пачку чистых листов, протянул Слотову. -
Ручка у вас есть?
Вячеслав, почувствовав себя чуть лучше, придвинул стул к столу и услышал,
как надо начать:
- После беседы с оперработником - фамилия не нужна - я осознал свои ошибки
и чистосердечно рассказываю обо всём, что позволял себе...
Человек поднялся, с удовлетворением глядя, как побежала строка. Встав перед
окном и погрузив руки в карманы брюк, он время от времени оборачивался к
пишущему. Тот в подробностях воссоздал две сцены, когда изрёк крамольные
мысли, и поведал об угрызениях совести. Затем, доказывая открытость,
признался, что, хотя всего и не помнит, допускал, вероятно, и другие
высказывания, "которые можно понять как антисоветские". И опять написал о
чувстве стыда и о раскаянии.
Работник КГБ встал у стола:
- Прочтите.
Вячеслав невольно вытер лоб тыльной стороной руки и стал читать неровным от
волнения голосом. Выслушав, гэбэшник спросил отеческим тоном:
- Может быть, вы с чьих-то слов негативно высказывались?
Слотов, осунувшийся, скорбный, выдавил из себя "нет".
- Припомните и укажите всех, кто допускал высказывания с душком, - велел
оперработник. - Скажите о вашем отношении к выезжающим. И напишите, что
обещаете быть преданным Советской Родине, её идеалам. Советской - с большой
буквы.
Вячеслав написал о сокурснике, который смеялся над песней "Партия - наш
рулевой!" - говоря: "Знаю таких гнид - членов партии, - хо-хо!" Сообщил о
соседе по комнате общежития: тот рассказал грязный анекдот про Ленина,
Крупскую и Дзержинского. Посвятив несколько строк теме Родины, "которой по
праву гордятся все советские люди", Слотов осудил себя за "недопонимание
того факта, что покидающие страну заслуживают презрения". Заявив, что ныне
они для него отщепенцы, заключил это уверением в своём советском
патриотизме.
Оперработник, читая, сказал "ага" - по поводу двух фамилий - и стал
расспрашивать о студентах, достав блокнот, записывая. Когда вопросы
исчерпались, Вячеслав приглушённо выговорил:
- Как теперь насчёт меня?.. Материал пойдёт в партийные инстанции?
Работник КГБ, казалось, обдумывал положение. Затем промолвил с видом
человека, который хотел бы доброго исхода: