"Игорь Гергенредер. Сладка палочка" - читать интересную книгу автора

прижимай его что есть сил.
"Эй, дай-ка я погляжу, чего ты принёс? Лёгонький копылок, камышову
махалку или прогонистый свиристень?" А ты ей: "Не тебе принёс, борода!"
Когда ей бороду поминаешь, она конфузится и силу теряет. "А чего орал -
прими-де, золотко, кутачину?" - "Так я, чай, озеру кричал, а не тебе, козья
борода!" - "А чего не отпускал в озере?"
Скажи: "Кабы услыхал тогда голосок возле себя, отпустил бы..."
Гликерья-то умывает журавку только утренней росой. Купает балованную в
кобыльих сливках. И сроду в простую воду не зайдёт. Ты и зови: идём-де
вместе в озеро - выпущу кутак. А она: "Эх, ладно! Чего тебе вертаться?"
И станет гладким брюшком да ляжками играть, под мыском её казать:
гляди-любуйся на приглашеньице. До чего приветливо - эвона щёлка
засветится-заалеет! Будто бутон раскрылся розы-цветка. Сколь ты ни слаб на
стоячесть, а тут восстанет черенок. Держи его хватко в горсти и ладонью
прикрывай.
"Эй, покажь кончик - не откушу!"
А ты: за него, мол, бараньими яйцами плачено, а я человек бедный,
другого барана не завесть. Баран-де хорош до чего был на ярок сочных -
пятилеток-челоуз, яйца заматерелые...
Она встанет к тебе вплоть, колыхнёт титьками, заденет по голому телу
сосцами-востропробочками: "И чего ты такой нелюбезный да пуганый? Аль не
сладка тебе моя ласка?" На цыпочки вскок, рукой титярку приподымет и потрёт
соском твой сосок. Кутак станет из рук рваться, как кабанок из силков. Держи
не отпускай! Говори: "Дорого за него плачено, борода. Один то ись баран и
был у меня".
Она: "Хороши бараньи яйца матёрые, по сердцу мне! Но желательно дале и
твой кутак принять. Сам же сулил..." А ты: "Чай, я сулил золотку, а ты -
борода!" Тут она станет твои руки от него отымать. Стой на своём, знай
толкуй: "Ты не золотко, а борода козья!"
"Не приболело мне - на твоём быть. Гляну только - конец морковкой али
репкой?" Как напрёт! И может уцепить за вареники: "Эге - поматерее
бараньих!" А ты, первое дело, не дай открыть кончик. А пуще всего - мазнуть
им ласаньку по губкам. Коли не упасёшься - прошибёт тебя и бабу рёв-крик.
Столь дико сойдётесь. Но зато опосля только на бородатеньких бабцов и будет
у тебя стоячесть. Излазишься по деревням - искать...
Зажми в кулак, а другой рукой ерошь ей бородёнку. Взъерепень, кричи:
"Ай да бородища густа! И не козья - мужицкая. Мужиком разит!" Уж тут,
кажись, перестанет бороться с тобой. Да как завоет слезьми! Смотри не
пожалей. Она эдак-то на тебя вывернется голым задом - и не дыхнёшь, как
оголовок занырнёт. Терпи, вяжи жалость узлом. Толкуй знай: "Зови, борода,
племяшку". И сам призывай: "Золотко! Золотко!" А луна на вас глядит. Дубняк
обступил.
Вот в лесу - скрип-скрип. Едет малая арба, два колеса. Запряжёна чёрным
бараном. Правит голая девка: этакая прелесть тёртого лешака с ума стронет. А
человека-то?! Тёмная коса - толще мужицкой руки - уложена высоким теремом.
Грудки - увесистые редьки. Тело ладненько, ох, и ловко до чего! Зад -
круглые холмы-елбани, ядрёные крутыши.
Спрыгнет с арбы, упрёт белы ручки в бока: "Кто здесь безобразит?"
Туда-сюда перед тобой мелькнёт, скакнёт через чёрного челоуза. Сколь быстра
да легка на ногу! Уж больно ноги-то ухватисты - и на диком жеребце без седла